– Так что там написано? – Стас делает серьезное лицо. Я наигранно грожу ему пальцем, чтобы не отвлекал меня от важных дел. Быстро пробегаю глазами текст на картоне и озвучиваю Стасу.

– На языке цветов она означает тайную любовь, – говорю это вслух и понимаю, что гармония нарушена. Стас тоже это чувствует и, пожалуй, впервые не знает, что сказать.

– Тайная любовь, – снова повторяю я и закрываю глаза. Как хотелось забыть обо всем хотя бы на час. Как легко нарушить это забытье. Всего лишь картон с надписью.

Стас берет горшок с гарденией в руки и обрывает ни в чем не повинную наклейку. Теперь на ее месте остался некрасивый след.

– Я уверен, что на любом другом языке она приобретает совершенно другое значение, – твердо говорит Стас и демонстративно комкает злополучный картон.

Я просто киваю.

– И вообще, тайная любовь тут – это не то, что ты думаешь, – Стас пытается заглянуть мне в глаза. – Это про тайных поклонников, которые не могут признаться в своих чувствах. А я-то явно не тайный. И я могу.

– Ты – скрытый, – я снова закрываю глаза. – Не тайный поклонник, а скрытый. Мною.

Стасу это не нравится. Его взгляд становится жестким. Никому не нравится правда.

Я осознаю, что только что испортила признание в любви. Еще ни разу Стас не говорил об этом, и сейчас, видимо, был подходящий момент. Но я не хочу этого слышать.

Когда мы подъезжаем к моему дому, Стас останавливается и берет меня за руку.

– В следующий раз я буду внимательно изучать все надписи. Прости, что испортил подарок, – в его голосе слышно искреннее раскаяние.

Я крепко сжимаю его ладонь.

– Мне сказали, что когда в доме плохая атмосфера, когда человек несчастен и переживает плохие эмоции, то гардения сбрасывает цветки. Так что твоя задача – радоваться и улыбаться, чтобы цветки были в порядке. Понятно?

Стас целует мою руку.

– Все понятно, – насмешливо отвечаю я. – Сохраню гардению цветущей, цветки будут такими же вкусно пахнущими и такими же прекрасными, какими ты мне их преподнес.

– Она может периодически их сбрасывать, но должны тут же цвести новые, – уточняет парень. – Если новые зацвели, значит, все отлично.

Мы смотрим друг другу в глаза и видим там отражение всего мира.

Через три месяца гардения сбросила белоснежные бутоны в последний раз и больше никогда не зацвела.

Спустя 30 минут после моей смерти

Представьте, что вы играете в прятки. Вы классно спрятались, никто вас точно не сможет найти. Еще бы, вы сложили руки над головой – вы в домике. Такую защиту никак не преодолеть противнику, железно.

Я тоже в домике.

Я испуганно жмурю глаза. А что, если я открою их и увижу его? Он шел в мою сторону, что он собирается со мной делать? Мне становится еще страшнее, чем тогда, когда я была здесь в одиночестве.

– Я не кусаюсь, – бархатистый голос звучит неуместно весело в такой обстановке.

Я все равно не открою глаза. Жизненный принцип – если не замечать проблему, то ее как бы и нет.

– Тебе уже неинтересно, где ты?..

Продолжаю молчать.

– …И что будет дальше?

Я резко открываю глаза.

– Так и знал, – его уголки губ насмешливо ползут вверх. – Вы все попадаетесь на одно и то же.

– Что значит «вы все»? – изумленно спрашиваю я.

– Милая, ты что думаешь, ты одна такая? – вслед за уголками губ вверх приподнимается левая бровь. – Ну уж нет, ты далеко не первая в списке.

– В… В каком списке? – удивительно, но я еще не потеряла дар речи.

– В списке тех, кто почему-то возомнил, что имеет право прерывать жизнь, дарованную ему кем-то, – тон Человека в черном меняется на язвительный. Черт, он же не собирается меня отчитывать?

– У меня были причины, – начинаю мямлить я, но он тут же прерывает меня.