Когда аргументы заканчиваются, они не находят ничего другого, как обидеться. И можно было бы сказать – на себя посмотри и совет свой себе посоветуй, но на меня можно посмотреть. Конечно, я не идеален и так же, как и все, мог бы жить лучше и видеть мир ярче, меня так же можно в чем-то упрекнуть, но в отличии от многих, я могу признать правду о себе. Я знаю свои сильные и слабые стороны и когда мне говорят о моих слабых качествах, я охотно соглашаюсь, испытывая от этого только еще большее желание изменить себя к лучшему. А еще в отличии от многих, я не просто тайно верю в то, что могу что-то изменить, чтобы начать жить по-другому, так как в молодости, я твердо убежден в этом и когда я демонстрирую свою уверенность моим собеседникам, то подкрепляю свою уверенность блеском в глазах. Люди просто перестают спорить и заканчивают разговор со мной.

На протяжении многих лет эта тема очень актуальна для меня, потому что касается меня лично, я обсуждал ее с многими людьми, я видел разную реакцию на мои попытки поселить в них ту же уверенность в существовании лучшей жизни, что движет мной, но чаще всего люди прекращали поддерживать подобные обсуждения, либо оставаясь при своем мнении, либо оскорбляясь, либо оправдываясь, либо задумываясь и обещая все это осмыслить. Слишком дорогая цена для взрослого человека, формировавшего свои убеждения десятилетиями, вдруг согласиться, что все нужно разрушать и строить заново.

Я не могу сделать это за них, но считаю необходимым, объяснить им их проблему, указать им на их диагноз, просто потому что я так же болен, как и они. С одной только разницей, я знаю о своей болезни, а они нет.

После каждого такого разговора, я испытываю невероятное бессилие. Пытаясь пробудить людей, я затрачиваю колоссальное количество энергии для работы своего мозга, чтобы максимально раскрыть смысл и значение. Мне приходится бороться с протестами и критикой в свой адрес, подбирать примеры, которые опровергают примеры, приведенные ими. Уличать ложь в их словах и намерениях, обвинять их во лжи перед самим собой, убеждать в том, что я хочу помочь, а не унизить. В такие моменты начинается схватка между их ложным«я» и настоящим. Мне приходится прикидываться их сущностью, говорить так, будто я являюсь их внутренним голосом, отсеивать мусор из разговора, не давать ложному увиливать от ответа, ставить перед выбором ответить на каверзные вопросы, сулящие их возможным разоблачением. Я ставлю все на белое, в надежде, что это хоть как-то поспособствует, хотя бы подумать на досуге об этом. Но черного в людях намного больше и потому чаще всего они отвергают мое самоотверженное желание убедить их в том, что их белая сторона и является источником света, который способен наполнить яркостью их жизнь. Испытывая бессилие, я никогда не сожалею о сказанном, об испорченных отношениях, о потере доверия, о внесении меня в черный список. Я считаю это своей миссией и каждый раз, когда люди проявляют желание поговорить со мной о своем сокровенном, я всегда предлагаю один и тот же сценарий выбора, в котором обличаю их ложное и демонстрирую настоящее.

Однажды я повстречал человека, которому нравилось слушать меня. Впервые за все время мой слушатель не сопротивлялся тому, что я говорю лично про него, какими бы обидными небыли мои высказывания, впервые мы разговаривали в тандеме, обсуждая друг друга, не скрывая подводных камней, разбирая примеры из жизни, сравнивая и выявляя несоответствия. Впервые за все время я смог перейти от установления диагноза к лечению, продолжая рассуждения, заходя туда, где даже сам для себя начал делать открытия. Чувствуя желание моего слушателя излечиться, я будто получил новое задание, доказать на его примере, что мои разговоры не домыслы или выдумка. Настало время перейти от слов к действиям. Мне и самому ничего не оставалось как принять на себя обязательство меняться.