"Прости меня, Алиса," – прошептал я, едва слышно, когда она спала. Шептал себе… а потом, потом на меня накатывало и я вспоминал, что она сука тоже виновата, что это она пошла к ментам, она решила меня слить… а еще она решила вернуться к своему ублюдочному мужу. Земля ему стекловатой.

Были моменты когда мне хотелось избить ее до полусмерти…останавливали следы ссадин на ее теле, затравленный взгляд, бледная кожа и опухшие от слез глаза. Она постоянно плакала. Постоянно…меня это сводило с ума.
Потом я поклялся себе, что сделаю всё, чтобы вернуть ей желание жить, чтобы она увидела во мне не причину своих страданий, а защиту. Но в то же время в моём сердце бушевало адское пламя мести, и я знал, что скоро придёт время действовать.

Чувство предательства, мешающееся с ненавистью к Шаху, кипело во мне, как вулкан, готовый извергнуться. Но гораздо сильнее болело осознание, что я никогда не смогу стать для Алисы настоящим мужем. Да, я говорил ей что больше не хочу ее, говорил, что больше не трону. Я лгал. Я причинял ей боль за то, что чувствовал эту боль сам. Я бил ее словами, потому что сам чувствовал себя избитым. Блядь! Вы не представляете какого это когда твою женщину трахают насильники на твоих глазах. И ты ни хуя не можешь сделать. Только смотреть и выть, реветь от бессилия.
Мысль о том, что её тело касались другие мужчины, сжигала меня изнутри, оставляя после себя лишь пепел разрушенного достоинства. Ее муж, пидор Шах... Этот человек, его противные глаза, полные холодного, мерзкого расчета, стали для меня воплощением всего самого ненавистного. Я клялся, что когда придет время, я разорву его на части. Он будет мечтать о смерти. И она будет такой страшной, какую он даже не может себе представить.
Я хотел ее…Да, я, конченый придурок, мазохист, презренный подбиратель чужих костей, я ее хотел. Моему мозгу, моему члену, моему нутру было насрать на то, что были другие. Я унизительно, раболепно хотел ее себе. Меня возбуждало бледное лицо, ее великолепное пусть и исхудавшее тело, ее торчащие нежные груди, ее соски, ее задница, стройные ноги. Я хотел ее…блядь…я даже не знаю как это произнести. Я любить ее хотел. Любить, понимаете? Впервые в своей долбаной, никчемной жизни я хотел любить женщину и понимал, что она никогда мне этого не позволит, не подпустит, не даст. Все. Это конец. Между нами стоит проклятый, ебучий Шах! Чтоб он сдох падла! В ее памяти и в моей…но больше в ее. И я для нее один из них, такой же. Я вижу это в загнанном взгляде, в затравленном выражении лица.
Новость о ребенке была как удар ножом в спину, выбивший из меня всю почву из-под ног. В моей голове крутилась одна мысль – выпотрошить из нее этого проклятого чужого ребенка, избавиться от всего, что напоминает о Шахе и его насилии. Но это похоронит нас обоих. Шах хочет иметь рычаги давления на меня. Как только он их потеряет…он назло мне убьет Алису. Пока он считает, что рвет мне каждый день яйца, она будет жить. И я… я согласен, чтоб мне тянули внутренности клещами лишь бы она жила. Я не знаю что я к ней чувствую. Что-то темное, страшное. Что-то очень непохожее на человеческие чувства. Нечто звериное, приниженное, адское. Хочу ее, ненавижу, презираю, боготворю, восхищаюсь и снова ненавижу. Могу дрочить в ванной представляя ее соски и кончать, могу выпустить сперму едва вспомню как лизал ее клитор. А потом рычать и бить кулаком в стену понимая, что больше этого не будет…а внутри нее этот проклятый плод, это проросшее семя твари. Он же кончил в нее… я это видел. А я не кончал. Так что сразу понятно чей ребенок. Не знаю когда он родится как я смогу спокойно смотреть на него. На отпрыска Шаха…который ыл зачат от насилия над женщиной от которой я с ума схожу.