Постепенно я стал главой альянса, главой стаи теней, где каждый член был как звено в цепи, готовое следовать за мной в любой ад. Власть, которую я получил, была как яд, капающий в мои вены, делая меня зависимым от этой черной энергии.

Стать лидером мафии – это было как взлететь на гребне волны, на которой многие тонут. Я управлял своей стаей с безжалостной эффективностью, и каждый, кто стоял у меня на пути, платил своей кровью.

Альянс мафии стали моими союзниками – моей новой семьей. Я влачил за собой леденящий, темный след, претендуя на престол в этом подземном царстве.

Арена была моим миром, где правила были написаны кровью, а победителям доставалась корона из ржавых гвоздей. В каждом поединке я ощущал в себе живую энергию, вызванную криками толпы и запахом страха моих соперников.

Моя репутация была как темная легенда, окружающая меня. Меня боялись, и это было моей валютой на этой арене. Никто не смел поднимать руку против меня, потому что тот, кто смог, оказывался в пылающем аду моего гнева и платил за это своей жизнью.

Я убивал, как демон, оставаясь равнодушным к крикам боли и замедленному пульсу умирающих. На арене было место только для сильных, и я становился самым сильным, демонстрируя свою неукротимую мощь и безжалостность.

Я стал символом страха, и толпа, сгрудившаяся вокруг, впивалась глазами в каждый мой удар, как в киношный хоррор.

На арене моя жестокость становилась искусством, и я был ее непреклонным художником. Я убивал не из необходимости, а из чистого удовольствия, наслаждаясь каждым мгновением, когда мой кулак разгонял воздух, направляясь к лицу моего противника.

Трупы валялись на песке, словно свергнутые в прах демоны, и я стоял в их центре, как кровавый тореадор, поедающий славу и страх своих жертв. Мой путь на арене был мостом через бездну, и я вглядывался в этот мрак, не зная, где кончится этот лабиринт.

На арене я был бессмертным, непобедимым, где кровь становилась краской на моем пути к власти. Толпа завывала, а я чувствовал, что становлюсь чем-то большим, чем просто человек.

На этой чертовой арене я стал не только бойцом, я стал богом. Женщины сходили по мне с ума, их взгляды были как огонь, поглощающий меня целиком. Они кидались ко мне словно сучки, готовые к спариванию. Снимали с себя майки, кофты, трусы, трясли сиськами, лизали пол, по которому я прошел, готовые валяться в моих ногах.

Моя жестокость на арене создавала вокруг меня культ, в котором я был верховным божеством. Женщины становились передо мной на колени, словно перед алтарем, и в их глазах горел огонь преданности и страха. Я стал тем, кто вызывает восторг и ужас, и это было моей сладкой победой.

"Марат, ты мой бог," шептали они, прикасаясь к моим рукам, словно жаждущие касания святыни. Я наслаждался этим поклонением. Они были моими служительницами, погруженными в бездну вожделения и выполняли все мои желания.

Они отдавались мне с дикой алчностью, становясь частью этой черной церкви, в которой я был святым и дьяволом одновременно. Их тела горели в огне моего влияния, и я купался в этом безумном пламени трахая их пачками во все дыры, упиваясь своей властью и возможностями.

Они называли меня богом, и я, как внутри своего собственного безумия, принимал это. Они были готовы пойти в ад ради еще одного взгляда на меня. Я стал для них олицетворением тьмы, и они жаждали этой тьмы, как проклятия и благословения.

Этот культивированный фанатизм был моим оружием, и я не отвергал его.

Ступени власти не имели предела, и я решил взойти на следующий уровень. Моя жажда контроля росла, как пламя в аду, и я понял, что могу использовать свою безжалостную энергию не только на арене, но и в коридорах власти.