Обвинения в «массовом предательстве» в годы войны были попыткой власти придать решению о насильственном переселении целых народов легитимный характер. В самое тяжелое время, в 1942 г. более 5 тыс. коммунистов ушли на фронт. Секретарь Курчалоевского РК ВКП (б) М. Савченко сообщал секретарю ОК ВКП (б) X. Исаеву: «Нашлось много военнообязанных среди чеченцев, которые подали заявления и идут добровольцами в Красную Армию, изъявляя свое желание с оружием в руках защищать свою Родину»^>36.

Необходимо признать, что в период военных неудач на Северном Кавказе летом 1942 г., в ходе оккупации и первые месяцы после изгнания немцев последним удалось привлечь на свою сторону, по различным подсчетам, около 15 000 населения (чеченскую территорию немцы не смогли оккупировать), т. е. не более 2–5% от всего населения Северного Кавказа. Это никак не могло перечеркнуть того факта, что патриотические настроения народов оказались сильнее старых обид и недовольства тоталитарным режимом. Германская оккупационная политика учитывала многонациональный состав жителей Северного Кавказа и поэтому, в первое время, имела успех у части населения. Первый период пребывания гитлеровцев в регионе характеризовался тем, что сеть культурных учреждений не только не сократилась, а наоборот, увеличилась. В каждом оккупированном районе края стали издаваться немецкие газеты, причем на нескольких кавказских языках, что способствовало налаживанию отношений с населением. Немцы повсеместно открывали различные религиозные учреждения, поощряя практически все вероисповедания. Ситуация резко изменилась после Сталинградской битвы. Многие культурные и религиозные учреждения были разграблены, ценности вывезены^>37.

Летом 1942 г. начинается диверсионно-подрывная работа немецкого командования, нацеленная на использование в собственных целях националистинеских движений Северного Кавказа. В тыл советских войск забрасываются немецкие диверсанты и кадровые разведчики, перед которыми ставится, в том числе, и задача объединения всех повстанческих групп в крупные объединения. Под влиянием этой пропагандистской деятельности незначительная часть населения автономных республик Северного Кавказа приняла участие в антисоветских митингах, а отдельные из них вступили в повстанческие формирования.

Огромную помощь по наведению порядка в тылу оказали истребительные батальонов в составе 100–200 человек представляли грозную силу для немецких диверсантов и парашютистов, оказывали серьезную военную поддержку действующей армии. 2 июля 1942 г. Чечено-Ингушский ВКП (б) принял решение о создании истребительных батальонов в Малгобеке, Грозном, Гудермесе, Надтеречном и Сунженском районах. Через 5 дней, 7 июля, в основном было закончено формирование истребительных батальонов. В 1942 г. в Чечено-Ингушетии были образованы 8 истребительных батальонов численностью 10 тыс. человек, а к 1 февраля 1943 г. в республике насчитывалось 15 батальонов. При батальонах имелось 88 групп содействия, общим числом 1360 человек. 12 декабря 1942 г. боевыми наградами за отвагу в борьбе с немецкими диверсантами были награждены чеченцы: Амалатов С.А., Атаев С.А., Дашкаев Т.Д., Халадов К.Х., Хутиев Ц.Х. Медали «За боевые заслуги» получили сельские жители Чечено-Ингушетии: Джанаралиев Х.Д., Дакашев М.Д., Аматукаев А.А.^>38.

Еще царская власть понимала, что привлечение на российскую военную службу кавказцев имело важнейшее, далеко идущие последствия. Российские императоры прекрасно учитывали рыцарский менталитет горских воинов, их храбрость, верность данному слову, присяге. Поэтому безбоязненно формировали из кавказцев привилегированные войсковые части. Создание местных (горских) воинских подразделений давало не только надежную и действенную поддержку регулярным частям русской армии, но и формировало в местном населении убеждение, что они являются полноправными подданными Российской империи.