– Я на два месяца в Иран еду, – добавил Реза. – Вообще много места будет.
Мы подумали и согласились. Депозит платить не надо. Мебель покупать не надо. Ренту за квартиру ICCR оплатит. Из общежития сбежим. Красота! Хотя бы на два месяца, а там видно будет.
Сладкая жизнь
Сотрудники ICCR пожелали ознакомиться с условиями проживания в нашей новой квартире. Пришлось проявить изобретательность. Мы уговорили иранку Казале, которая недавно приехала в Индию и устроилась в том же доме, что и наши друзья, соврать работникам ICCR, что мы собираемся жить с ней. Все мужские вещи были на время вынесены из квартиры, ботинки задвинуты далеко под кровати, плакаты с полуголыми девицами заменены пейзажами.
В назначенный час мы возвратились в общежитие, встретили Леди Мэтьюс и Сури Рао и познакомили их с Казале. Реза и Али ждали нас с мотоциклами в отдалении. Они приехали, чтобы помочь перевезти вещи.
Следуя за мотоциклистами, Ambassador подъехал к особняку Vijaya Kiran (Луч Победы). По чистенькому дворику, мимо охранников, мы повели Леди Мэтьюс и Сури Рао к подъезду и дальше по лестнице, взяв их в плотное кольцо. Показали холл, кухню, комнаты наверху. При всем к нам недоверии, они согласились, что квартира очень хорошая.
– Главное, безопасно! – сказала Жанна. – Вы видели, сколько здесь сторожей?
Потом мы проводили Леди Мэтьюс и Сури Рао до самой машины, чтобы они не зацепились по дороге с индийцами, проживающими в доме. Желаемого результата мы достигли: нам разрешили переехать из общежития. Из-под опеки ICCR мы попали под присмотр иранцев.
– Что ты надела? У тебя есть еще что-нибудь? – спрашивает меня Нейсон. Мы собираемся поужинать в ресторане.
– Так плохо? – пугаюсь я.
– Хорошо. Но для Индии это слишком.
– Опасно выходить на улицу в таком виде, – поясняет Али, – нужна более закрытая одежда.
– У нее все вещи такие, – предупреждает Жанна.
Конечно, я рассчитывала на индийскую жару, а не на возбудимость местного населения. Осмотрев мой гардероб, иранцы восклицают:
– Вах-вах! Сначала едем в магазин. Только потом в ресторан.
В магазине мне подбирают летний костюмчик и платья без смущающих вырезов.
– Чудеса, – шепчет Жанна, на радостях она тоже выбирает себе новую одежду.
В другой раз мы приходим домой немного позднее, чем обычно.
– Куда вы ходили?
– На ипподром.
– Как на ипподром? – у иранцев вытягиваются лица.
– Очень просто, – поясняет Жанна, – у нас был один урок. По дороге в колледж мы всегда проезжаем мимо ипподрома. Решили заглянуть. А там как раз скачки.
Иранцы глядят на нас так, как будто мы только что слетали на луну.
– Это же очень опасное место! Скажите правду, вас туда просто так пустили?
– Конечно! Там толпы народу, одни мужики. Вход стоит пять рупий. Мы заплатили пятьдесят рупий за ложу, очень комфортно, все видно. Но ставок не делали.
– Эти девушки такие шустрые, – говорит Реза Али, – мы четыре года живем в Индии и ни разу не ходили на ипподром!
– Не переживайте. Мы все сфотографировали.
– Почему нас не предупредили? – продолжают сетовать иранцы. – Это вам не Россия! Здесь дикие люди.
– Обалдеть! – изумляется Жанна. Если забота учителей и сотрудников ICCR ее страшно раздражала, то забота мусульман вызывает слезы умиления.
– Да чтобы в России вот так, ни за что, второй месяц подряд, водили по ресторанам, барам, дискотекам? Дураков нет! – делится она со мной впечатлениями. – Вот, что такое настоящее ухаживание!
Иранцы же признались позже, что для них было потрясением, когда мы согласились ехать в ночной клуб.
– Мы же тогда были знакомы всего неделю! – вспоминали они. – Ехать ночью на мотоциклах неизвестно с кем, неизвестно куда! Вы очень смелые девушки