«Главное – чувствовать себя уверенно», – говорил он, невпопад выкрикивая слова очередной песни, звучавшей из приемника, – и петь громко, чтобы было видно, как ты стараешься!

Пожалуй, такой подход к вещам сохранился у него до сих пор.

В такие моменты я набирала в легкие побольше воздуха и задерживала дыхание, чтобы ни в коем случае не прервать его. На моем лице расплывалась неконтролируемая счастливая улыбка. Мне достаточно было видеть, что он искренне и неподдельно делится со мной, ни капли не стесняясь.

Когда у меня началась алгебра, прирожденный математик Джейк с огнем в глазах объяснял мне основы этого далеко не легкого предмета. А мне хотелось вникать, понимать, потому что он бы этому сильно обрадовался. Постепенно желание радовать его стало само собой разумеющейся частью моей жизни. Наверное, именно тогда я поняла, что моя симпатия к нему перерастает в нечто большее.

Было много хорошего. Было…

Мы росли, и с каждым днем Джейк менялся все сильнее: черты лица становились грубее, мужественнее, и к шестнадцати годам он был высоким широкоплечим юношей с обворожительной улыбкой и самыми задорными на свете глазами. Я была далеко не единственной, кто так считал, и порой мне становилось невыносимо: я никак не могла привыкнуть к вниманию, которое ему уделяли ровесницы. Я ужасно ревновала, порой даже плакала, ведь мне казалось, что я стала ненужной, забытой. А Джейк даже не подозревал об этом: я научилась скрывать свои чувства.

Он всегда был общительным и прекрасно ладил с людьми. Я же эгоистично полагала, что в круге его общения первое место отведено мне. Ведь у меня и в мыслях не было, что кто-то может занять его место. Однако, как ни страшно это звучало тогда, пришла пора его отпустить. Это была его жизнь, не моя, и мне нужно было с этим считаться.

Однажды у нас произошла ссора, после которой мы около месяца не разговаривали. Причиной стала очередная девушка, а поводом – «банальная ревность с моей стороны». Так это воспринимал Джейк – по-моему, это был здравый смысл. И в этом я была не одинока.

Если человек влюблен, он склонен не замечать каких-то изъянов своего избранника, и это может, как ни прискорбно, привести к нехорошим последствиям. Он не будет и пытаться услышать других, если их слова идут вразрез с мнением его пылающего, ослепленного страстью сердца. И чем громче ему будут кричать правду, тем настойчивее он будет затыкать уши.

А Джейк был влюблен. Ему досталась обаятельная Мисс Мечта, красивая и милая Джесс. Она была его солнцем днем – и он украдкой смотрел на нее, как человек, знающий, что опасные лучи могут раз и навсегда лишить его зрения, и одновременно его луной ночью – и он без стеснения пожирал ее взглядом, все больше лишаясь рассудка. О ней нельзя было сказать того же самого: она была не против его ухаживаний, однако в то же время и не была сильно «за». И вряд ли ее голову наполняли мысли о их совместном будущем, раз ее то и дело видели с другими. Но Джейк отказывался признавать, что она его не любит, и вкладывал в их отношения двойные усилия.

Спустя две недели после того, как они стали парой, в нашем доме начался кошмар. Джейка невозможно было слушать: он не переставая расхваливал свою девушку, и особенно любил это делать за завтраком или обедом, когда вся семья в сборе. Под конец мы просто стали уходить с тарелками в другую комнату, а он, махнув на нас рукой, продолжал рассказывать оставшейся с ним Сьюзан о том, какое платье выбрала Джесс для очередной тусовки. Она смотрела на него с одобрительной улыбкой, с гордостью думая, что мальчик уже вырос. Она всегда подпирала подбородок руками и устремляла свой взгляд в глаза собеседнику, если заинтересованно слушала. В этих спокойных голубых озерах с темными островками зрачков посередине всегда отражались ее чувства: если она сердилась, цвет менялся и становился темнее, как при сильном шторме, но, если она была счастлива, в них плясали игривые искорки. Морщинки вокруг глаз делали ее лицо невероятно добрым, когда она улыбалась, и исчезали, когда она волновалась. Уголки губ, от природы приподнятые вверх, слегка дергались, когда она плакала над каким-нибудь бразильским сериалом, и поднимались еще выше, когда она от души смеялась. Этот заразительный, звонкий и необыкновенно приятный смех иногда звучит у меня в голове, когда я о ней думаю.