Пожалуй, пора…

Лешка вздохнул устало и побрел неспешно по ярко освещенной, разноцветной набережной назад к гостинице…

И замер тотчас настороженно – невдалеке мощно рыкнул мотор мотоцикла. На такой рык способен лишь один зверь на свете – «Харлей Дэвидсон». Но он больше не повторялся, растворился в ночи.

Леша тихо постучал в дверь номера, прислушался. Из-за двери доносилось приглушенное, неразборчивое, на два голоса бормотание.

– Это ты, дорогой? – голос Левона приблизился к двери, стал отчетливым. – Ждем-с, ждем-с! Открываю…

Леша вошел в гостеприимно распахнутую дверь. Сощурился яркому свету номера после коридорного полумрака, и… лишь опыт врача и бизнесмена удержал его от глупого выражения лица с выпученными глазами и отвисшей нижней челюстью.

Чисто выбритый, благоухающий «Шанелью» Поплаков чинно сидел в кресле – у Романова мелькнул в голове старинный оборот «в креслах», – одетый в безупречно белые полотняные штаны и попугайную шелковую «гавайку», униформу состоятельных русских на южном курорте.

Гладкие русые волосы аккуратно причесаны и влажно блестят, голубые глаза прозрачны и благостно, как ни в чем не бывало, взирают на Лешу. Левон стоял чуть сбоку, скрестив руки на груди и гордо вскинув бороду, – ни дать ни взять Пигмалион, представивший Галатею суду почтенной публики.

– Доктор Романов! – широко развел руками Поплаков и тут же их опустил, обозначив тем самым намерение обнять и посчитав это достаточным. С кресла тем не менее встал и сдавил кисть крепко и долго, пристально посмотрев Романову в глаза.

Чиновничий язык жестов. Выражение одновременно и благодарности, и просьба о неразглашении, и угроза на случай неисполнения оной.

– Я вам очень благодарен… – Поплаков замялся, подыскивая нейтральные слова. – За ваш совместный с доктором Левоном… своевременный визит.

– Алексей Николаевич! – Леша недоуменно пожал плечами. – Бога ради, врачи проведали своего пациента! Всех дел-то… право, не стоит благодарности! Как самочувствие?

– Да как вам сказать… – неопределенно качнул головой чиновник. – В принципе, всё ничего, только вот, – он поводил рукой перед грудью, – тревога какая-то.

Леша вопросительно посмотрел на Левона. Тот беспечно махнул рукой – пустяки!

– Алексей Николаевич! – Он повернулся к своему саквояжу и зашуршал там лекарственной фольгой. – Примите сейчас, пожалуйста!

Левон протянул ему маленькую таблетку.

– Бензодиазепины, доктор Романов, банальные бензодиазепины, – прокомментировал он. – Никаких секретов. Обычный валиум.

Поплаков схватил таблетку и не колеблясь проглотил ее, посмотрев при этом на Левона преданными собачьими глазами.

«Да-а! – поразился про себя Леша. – Кудесник Левон. Матерый человечище, профи, нечего говорить! Руки не трясутся… вообще трясучки нет! Взгляд совершенно ясный, не потеет… Красота! Так снять за час последствия десятидневного запоя… Легкая паника, ерунда! Аплодисменты в студию!»

– Через полчасика все пройдет, как не было, – улыбнулся Левон и протянул Поплакову руку. – Ну вот и все, Алексей Николаевич, рад был познакомиться.

Поплаков обхватил его кисть обеими руками и мощно потряс:

– А уж как я рад, доктор Левон… от всего сердца. – Он замялся: – А телефончик… если что…

– У доктора Романова есть все мои координаты, – продолжая улыбаться, тактично ответил Левон. – Поверьте, Алексей Николаевич, он меня из-под земли достанет.

«Правильно, Левончик, – мысленно одобрил Леша. – Знает собака, чье мясо ест».

– Левон прав! – широко улыбнулся Романов. – Вы же меня знаете, Алексей Николаевич, – найду всех и каждого за пять минут!

– Согласен, Алексей, – кивнул Поплаков. – До сих пор накладок у нас с вами не было.