Хотя первая пятилетка (1953–1957) с помощью СССР была завершена весьма успешно[5], недостаточная эффективность административно-командной системы управления экономикой в Китае проявилась уже в конце 1950-х —1960-е гг. К концу 1970-х гг. данная система вступила в фазу острого кризиса, обусловленного как внутренними, так и внешними причинами.

К числу последних следует отнести прежде всего практическую изоляцию Китая от мирового рынка, включая рынки передовой техники и технологий, и, как следствие, прогрессировавшее углубление научно-технического и социально-экономического разрыва между этой страной и развитыми капиталистическими государствами, к числу первых – многоплановые проявления и последствия неспособности государства как монопольного хозяйствующего субъекта обеспечить эффективное, адекватное потребностям страны соединение личного и вещественных факторов производства, в частности низкую трудовую мотивацию административно несвободной рабочей силы; падение темпов экономического роста и его интенсивной составляющей[6], снижение ресурсоотдачи – производительности труда, фондоотдачи, совокупной факторной производительности (СФП); углубление структурных народно-хозяйственных (межотраслевых, внутриотраслевых, межрегиональных и др.) диспропорций; обострение противоречия между «производством ради производства», безусловным приоритетом фондоемких отраслей и демографической ситуацией в стране; нарастание ресурсоограниченности и дефицитности экономики; общее снижение жизненного уровня населения, угроза голода для его значительной части и т. д. (см. подробнее [127, гл. 1; 114, с. 11–19; 71, с. 89–90]).

Третий этап эволюции модели ГРЭП обусловлен стратегическими приоритетами возрождения и быстрого пореформенного развития смешанной рыночной экономики в КНР в конце 1970-х – 1990-е гг. Реформа хозяйственного механизма и отношений собственности, поддержанная Дэн Сяопином и его сторонниками, стартовав на рубеже 1970-1980-х гг. как стихийное общественное движение в деревне, инициировала не только деколлективизацию аграрного сектора, но и последующий постепенный демонтаж всей административно-командной системы управления национальной экономикой в КНР.

Действительно, в форме семейного подряда было по сути, восстановлено частное хозяйствование крестьян, базирующееся на аренде земли и частной собственности на остальные производственные фонды[7]. Став механизмом раскрепощения личного фактора производства, рычагом подъема сельского хозяйства, семейный подряд создал или катализировал созревание объективных предпосылок отраслевой диверсификации отношений частной собственности в деревне, развития их за пределы собственно сельскохозяйственного производства. Реформа отношений собственности на селе объективно подталкивала и к развертыванию адекватных или близких ей по социально-экономическому содержанию процессов в городе, проявившихся, в частности, в возрождении предпринимательства в различных формах несельскохозяйственного частного сектора, а в последующем – в крупномасштабных мерах по структурно-организационной перестройке и коммерциализации экономики, основанной на общественной собственности [71, с. 90–91].

Как считают некоторые отечественные китаеведы-экономисты, мнение которых по данному вопросу мы разделяем, принципиально важно видеть при этом прямую корреляцию, органическую взаимозависимость «рыночной» и «имущественной» составляющих китайской реформы: вынужденная, обусловленная глубоким кризисом этатистского хозяйства передача прав собственности в деревне от государства частным лицам послужила катализатором товаризации, «высвобождения» личного и вещественных факторов производства в масштабах всей экономики, что в свою очередь создало материальные условия для дальнейшей диверсификации и углубления де-факто приватизационного и в целом рыночного реформенного процессов [71, с. 93].