– Они и в прошлом году только на полчаса выходили, – поддакивала ей старшая по второму подъезду Валентина Ивановна Баранова, выдававшая инвентарь.

С четвертого класса в нашем расписании появился урок домоводства. Несмотря на то что класс разбивался на две группы – отдельно мальчики и девочки, – учительница все равно обучала нас сугубо девчачьим знаниям и навыкам. Мы приносили из дома продукты и учились делать салаты, варить компот или вышивали на салфетках что-нибудь типа «Дорогой маме в день 8-го Марта». Мальчишки терпеть эти занятия не могли.

Уже позднее вместо домоводства начались уроки труда, и мы под присмотром нашего добродушного учителя Михаила Федоровича овладевали приемами работы с напильником, ножовкой, рубанком и молотком. Верхом моего мастерства была кособокая табуретка с неровными ножками, которая, как мне сейчас кажется, вполне могла бы присутствовать на какой-нибудь картине Ван Гога или Пикассо.

А вот в восьмом классе все школьники раз в неделю ходили на занятия в учебно-производственный комбинат, где девочки осваивали азы профессии медсестры, швеи или секретаря-машинистки. Мальчики, как правило, учились на электриков.

И почти каждый месяц мы собирали макулатуру. Занятие это было весьма интересное и полезное. Во-первых, наша квартира очищалась от старых ненужных газет, которые скапливались под журнальным столиком. Порой к ним добавлялось и несколько журналов, хотя многие из них хранились дома, постепенно заполняя все свободное пространство под диванами, на шкафах и антресолях. В разные годы мы выписывали журналы «Пионер», «Юность», «Роман-газету», «Техника – молодежи», «Вокруг света», «Человек и закон». На них подписка была свободная. А вот в годы перестройки, во второй половине 1980-х гг., подписаться на дефицитные «Огонек», «Новый мир», «Дружбу народов» или другие литературные журналы на почте было невозможно. На каждую организацию выдавался так называемый лимит – несколько экземпляров, которые распределялись между самыми достойными сотрудниками. Так что часто приходилось караулить свежие номера журналов в киосках «Союзпечати» или в книжном магазине «Кругозор».

Самые интересные публикации мы сохраняли, а остальные журналы отправляли в макулатуру. В то время многие вырывали из журнала понравившуюся повесть или роман, которые печатались в нескольких номерах с продолжением, и переплетали в простенький коленкоровый переплет в специальных переплетных мастерских. Так получались неплохие книжки. Помню, например, в журнале «Человек и закон» печаталась очень меня заинтересовавшая приключенческая повесть «Голубой Маврикий» – об изощренной краже редчайшей марки с этим названием у одного столичного филателиста и расследовании этого преступления.

Если домашней макулатуры было мало, то мы частенько ходили по квартирам в соседних домах. Подъезды в то время не запирались, ни о каких кодовых замках, домофонах или металлических дверях даже речи не шло. Мы звонили в квартиру и вежливо спрашивали:

– Здравствуйте! Скажите, пожалуйста, у вас макулатура есть?

Как правило, просьба не вызывала раздражения у жильцов, если только до нас в этом подъезде уже не побывали наши одноклассники или конкуренты из соседней школы или класса. В принципе макулатуру можно было сдавать на специальные пункты приема, где за нее давали две копейки за килограмм. Но эта стоимость была так мала, что взрослые люди таким «бизнесом» не занимались и макулатуру не берегли.

Собранную макулатуру относили к большому деревянному сараю, располагавшемуся во дворе школы.

Когда Галя работала пионервожатой у нас в школе, в ее обязанности входило взвешивание сданных пачек и ведение записей в специальном журнале. Частенько она разрешала нам с Димкой покопаться в горе газет, журналов и старых книг, что мы очень любили.