Наташа с визгом умчалась в ванную, а Коля сел в кресло, и они с Мариной стали с интересом друг друга рассматривать. Утиный нос, тонкие губы и широкие залысины привлекательными назвать было трудно, но Марина отметила высокий загорелый лоб и умные, щёлочками глаза. Её взгляд привлекли спокойно лежащие на коленях Колины руки: они были сплошь покрыты татуировкой от пальцев до плеч. Коля усмехнулся:

– Что, думаешь: из грязи – в князи?

– Ну, примерно так.

– Я, конечно, сидел, но не за воровство и не за разбой. Всё значительно проще: любовника первой жены покалечил. Женился по страстной любви на продавщице нашего сельмага. А потом выяснилось, что она замуж за меня вышла, чтобы грех прикрыть: беременная была от женатого мужика. Он к ней и после замужества продолжал ходить, а я их застукал, ну и насадил его на вилы голым местом. Пока я сидел, жена к вину пристрастилась. Я вернулся, а сын бабушку мамой называет. Попробовал её к нормальной жизни вернуть, уговаривал, кодироваться предлагал. Дочку родили. Но чем дальше жили, тем невыносимей. Всё кончилось тем, что повесилась она. Записку оставила: «Все мужики – козлы». Но ведь я её за семь лет ни разу пальцем не тронул, любил очень. А она этого, первого своего, забыть не могла.

Коля замолчал, вдохнул трудно, потом улыбнулся виновато:

– Что-то я как на исповеди. Может, за знакомство по глоточку, пока Наташа марафет наводит?

Он открыл коньяк, плеснул на донышко чашек. Наташа выплыла из ванной, заворковала горлицей:

– Коленька, я почти готова. Думаю, что чашка коньяку перед дискотекой и мне не повредит.

После коньяка беседовать стало проще. Коля взял в руки гитару, предложил:

– Споём, девочки? – и тихонько запел Рубцовское: «Я долго буду гнать велосипед..»

Марина подхватила, Наташа молча жевала шоколад. Песня кончилась. Коля обратился к Наташе:

– Ну, и чего молчим, песню не знаем? Ты же литератор, я думал…

Наташа сердито прервала его:

– А ты не думай, налей лучше нам ещё.

– Да, пожалуйста, – Коля плеснул ещё по глотку, – главное – не спиться.

Наташа почему-то рассердилась ещё больше:

– А ты что, решил, что мы алкоголички?

Коля шутливо погрозил пальцем:

– Да кто вас знает, таких красивых!

Наташа вскочила, схватила телефон и вышла в коридор. Коля спросил вслед:

– Наташ, ты куда?

Она не ответила. Возникла неловкая пауза. Чтобы как-то разрядить обстановку, Марина предложила:

– А ты спой ещё, Коля. Гитара у тебя красивая. Дорогая, наверное.

– Дорогая. Я с детства музыку любил, но жизнь была трудная: шестеро нас у матери осталось после смерти отца. Он рано умер, мне, старшему, тринадцать исполнилось. Работать начал сразу после восьмого класса. Я уроки музыки стал брать четыре года назад, когда смог купить такую гитару, о какой мечтал.

– А как твои дети к музыке относятся?

– Дети? Я после смерти жены запил сильно. Однажды очнулся, вижу: семилетний Петька из винных бутылок остатки допивает. Дал ему по заднице, бутылки сгрёб, из дому выкинул и в город отправился деньги зарабатывать, семью кормить. Только никого я не спас: Петька подростком выпивать начал, бабушку не слушался, утонул по пьяному делу.

А дочка после девятого класса решила жить самостоятельно: вышла на дорогу, села на попутку и укатила в Питер. Стала проституткой. Убили её. Меня на опознание вызывали.

Марина, потрясённая перипетиями чужой судьбы, молчала, потом тихо спросила:

– Почему же ты детей к себе в город не взял, не воспитывал их сам?

– Куда бы я их взял? Я сам несколько лет по общагам мотался, потом жил у разных баб. А когда на ноги встал, уже ни матери, ни детей не было. И теперь я богатый и свободный, – деланно улыбнулся он.