Увы, только поэтому.

Помнится, первый раз, когда он это предложил, я очень надеялась, что это что-то значит. Что что-то между нами произойдет, мы сдвинемся с мертвой точки глубокой френдзоны, но… Ужин так и остался ужином. Спали раздельно. И потом тоже…

– Как тебя туда занесло вообще? Как же языки, карьера? Разве к тебе не подкатывали с предложением из дипломатического корпуса?

Ведь серьезно, подкатывали!

Я ведь помню.

И Ник всерьез задумывался о возвращении к должности атташе, а там возможно и кого повыше…

– Ну вот так, – он отрезает спокойно, – “Артемис” сменил владельца, тот решил сменить директора. Мне понравилась эта вакансия, владельцу клуба – мои рекомендации. У тебя есть еще вопросы?

– Конечно. Вопросы зарплаты, бонусов и соцпакета…

Зарплату он озвучивает хорошую. Не такую жирную, какая была у меня в Рафарме, но сейчас для меня такая сумма звучит как непристойно роскошное предложение. Я таких цифр давно не слышала. Да еще и от того, кто точно знает, что у меня все плохо с репутацией, и не вышвырнет меня на улицу из-за фигни.

– Ты пришлешь мне оффер? Я бы подумала хотя бы до вечера.

Кто его знает, может, Ангелина отыщет для меня что-то более крутое! Хотя вряд ли.

– Один момент, Эндж, – голос Ника ощутимо холодеет, устанавливая дистанцию между нами, – я хочу, чтобы ты понимала. Предлагая тебе это место, я оказываю тебе услугу. Ты стала жертвой чужого влияния, да и я… Обошелся с тобой неважно.

Вот тебе, Анжелочка, приложись об жесткий асфальт реальности.

Думала, он решил выручить тебя по старой дружбе? Дать тебе как классному спецу шанс?

Нет, это совесть больная у Николая Андреевича шевелится. Все-таки не привык он “поматросить и бросить”.

– Договаривай, Ник, – я произношу это на выдохе, заталкивая поглубже в душу поднявшееся цунами оскорбленного самолюбия.

Оскорбленное самолюбие мне витамины не купит.

– Моя невеста работает в этом же клубе, – самым бесцветным голосом из всех возможных, – и если ты снова будешь вести себя непрофессионально и позволишь себе вмешаться в мою личную жизнь… Я тебе больше руки не подам, Эндж. И никому не посоветую.

Вдох-выдох…

Вдох-выдох…

Метко, Ник, метко. Страйк. Копье в мишень, мишень в кровищу. Мишень – это я, да, вы угадали!

Как будто мне было мало, быть его ошибкой.

Скажи по-другому, Ник. Спроси!

Готова ли я видеть, как ты гуляешь со своей принцессой за ручку и лобызаешь её в щечку, думать, как ты затаскиваешь её в постель, стягиваешь с неё платье…

Шепчешь ли ты её имя по ночам? Не сбиваешься ли на то, другое, как в одну единственную ночь со мной?

Нет, конечно, я к этому не готова. Но какой у меня выбор?

“Дорогая, просто затолкай себе свою любовь в… самый темный угол под кровать. И на работу не приноси”.

Хорошая идея. Так и сделаю. Я себя, в конце концов, не на помойке нашла.

– Не смешите, Николай Андреевич, – усмехаюсь ядовито, впиваясь взглядом в такую твердую голубую синь, – Мне действительно кровь из носу нужна хорошая работа. Если условия соответствуют описанным – я готова выйти хоть завтра. А что касаемо вашей невесты… Я не могу позволить себе еще одно пятно на репутации. Так что работать буду так, как никогда раньше. Хоть гарем себе заведите, главное, чтобы ущерба для трудовой дисциплины не было.

Субординация – волшебная вещь. Обожаю того, кто её придумал. Ледяной доспех делового этикета замечательно скрывает исполосованную в лохмотья душу. Бей меня еще, дорогой, я все вынесу.

Я это умею. Я в этом виде спорта неоспоримый чемпион.

– Только рабочие отношения, – проговариваю я вслух, хотя, честно говоря, с чего я взяла, что ему интересно что-то еще? Если бы не больная совесть – черта с два бы он мне перезвонил.