– Алеран рассказывал, что ардихорийцы хотели построить новое общество, свободное от ардийских предрассудков, – припомнила Вирана.

– Именно так, – подтвердил Черный. – Только слишком свободное. Кроме прочего, ардихорийцы отказались от системы Призыва. Об этом не говорили вслух, но ариятинские жрецы и воины перестали отдавать детей на воспитание землепашцам. Они решили создать кровную элиту по подобию гинпийской. Ардихорийцам удавалось годами скрывать свои намерения! Они плодили детей и сами же принимали их на воспитание, будто бы по праву Призыва. Прежде чем правда раскрылась, отступникам удалось вырастить целое поколение кровных наследников. К счастью, большинство из них мы перебили во время войны.

– Большинство, но не всех?

– Как видишь. Нарцил Мужеложец – сын одного из Высоких жрецов Арията, лидеров восстания. Его отец, Кенан Сильный, был другом и соратником Макана Гневного, Первого мастера-мудреца Северного воинства. Макана я убил на поединке. Кенан погиб еще раньше, во время полевого сражения, но, видимо, прежде успел отослать любимого сына. Этот парень с детства жил в неге и роскоши, доступной лишь господам. О его наклонностях уже тогда ходили недобрые слухи, однако отца это не смущало. Кенан мечтал сделать сына основателем новой династии. Когда стало ясно, что восстание обречено, властные родители попытались спасти детей, переправить их в Гинпию. Наши броненосцы топили суда с беженцами, но некоторым удалось прорваться на восток. Однако я бы никогда не подумал, что Нарцила занесет аж в Кетмению.

– Получается, что это Нарцил – такой же храмовник, как и мы, – подытожила жрица.

– Чем ты слушала, дорогая? Он совсем не такой же, как мы! Нарцил – вырожденец, вся его молодость прошла в удовольствиях и праздности. Это не Алер, который воспитывался наравне с другими детьми. Такие, как Нарцил, думают только о собственном благополучии. И о собственной безопасности. Сама прикинь, как поступил бы Мужеложец, если бы узнал, кто я? После победы над Первым мастером об Алтане Черном говорили многие. И Нарцил наверняка слышал о том, кто громил войско его отца.

– Уверен, что он мог тебя узнать?

– Почти узнал. Но прежде я пропорол ему брюхо.

– Допустим, – согласилась Вирана, – но что теперь? Даже если твой Мужеложец умрет, нападения на ханского сына нам не простят. Да и убийство отступника тоже. Ты видел, как тэгин по нему рыдал? Я убеждена, что эти двое – любовники. Так или иначе, нам грозит жестокая расправа. И устроят ее долгожданные белые кетмены. Похоже, я себя переоценила, Алтан. Прости. Меня с детства учили бороться до конца, но… Теперь нас спасет только чудо.

– Что с Уго?! Где мой брат?!

Девушка столкнулась с ним на пересечении дворцовых галерей. Вид у Элорэн был крайне взволнованным: роскошные волосы пребывали в беспорядке, на белом лице читались признаки паники. Хани ухватила Татро за ворот дублета, не позволяя ему сдвинуться с места. Дархан смущенно отвел глаза: гибкие очертания тела слишком явно проявлялись под нижним платьем. Похоже, она так спешила к отцу, что забыла о всяком приличии.

– Истиннородная хани, – начал Татро, старательно подбирая слова, – тэгин Уго в полной безопасности, вам совершенно не о чем беспокоиться. Сегодня утром мы были в порту, где случилось неприятное… происшествие. Ваш брат отделался легкой царапиной. Гораздо серьезнее пострадал мастер Нарцил. Сейчас наш тэгин находится рядом с ним, в своих покоях. Там же собрались лучшие лекари Мифро, они делают все возможное. Я только что доложил об этом хану.

– Уго в порядке…– облегченно выдохнула кетменка, ослабляя хватку. – Да восславится милость творца Музерату!