– Саша…

Как только у меня зубы не раскрошились? Я стиснула челюсти изо всей силы и уткнулась в телефон. Написала Никите, что Малышенков нашелся, но это оказался совсем не тот человек, которого мы искали. Ивашин, разумеется, не сразу понял, о чем я… Но расшифровывать я не стала, отделалась коротким: «Он нам не друг». Больше Никита вопросов не задавал. Наверное, решил дождаться нашего приезда и тогда уже разобраться во всем.

– Ладно, сходи уже на эту свою вписку, – неожиданно произнес Артур, не глядя на меня. – Может, хоть успокоишься… Только Никиту возьми с собой.

Хоть я и твердила, что мне не требуется разрешение Логова, но обрадовалась, как ребенок. Правда, вида не подала (как мне показалось!) и только пробурчала:

– Если я приду с ним, то ни с кем не познакомлюсь.

– Ты идешь туда подцепить кого-то? – удивился он.

– А зачем еще ходят на тусовки?

Артур вдруг рассмеялся:

– Я уже не помню!

И мне внезапно стало легче от его смеха.

Уловив это, Артур принялся весело рассказывать, как на этом самом месте на Ярославке его из среднего ряда выцепил гаишник, который бросился к его «Ауди» прямо сквозь поток машин.

– Как этот черт угадал, что у меня как раз накануне закончилась страховка?! Мы с ним договорились, конечно, все же почти коллеги… Но сам факт! Видимо, когда нам надевают погоны, одновременно незаметно делают секретную инъекцию, и у нас просто непомерно развивается интуиция…

– А у вас есть погоны? – подал голос Малышенков.

Мне тут же захотелось швырнуть через плечо что-нибудь тяжелое. Но Артур отозвался самым невозмутимым голосом:

– Конечно. Я же майор юстиции.

Мне вспомнилось, как я поддразнивала его, пока Логова не повысили в звании: «О капитан мой, капитан!» В тот год мама впервые дала мне почитать Уитмена, и он заворожил меня… Все любимые книги я получила из ее рук.

– Твоя мама знала, что ты прятался у деда? – спросила я, не оборачиваясь.

Надо отдать ему должное, Малышенков сразу сообразил, что я обращаюсь к нему, и ответил, не дурачась. Видно, решил: не стоит будить во мне зверя…

– Нет, я ей вообще ничего не говорил. Лучше маме не знать обо всей этой фигне, правда же?

Меня так и прошило раскаленным стержнем: он сейчас просил Артура не сообщать его матери о том, что ее сын выступит в суде и пойдет по программе защиты свидетелей? То есть этому ублюдку даже в голову не приходило позаботиться о ее безопасности? Ведь первым делом скинхеды отправятся к нему домой, если, конечно, вообще станут мстить за Матроса… Малышенков действительно не понимает этого?! Или ему плевать даже на свою мать?

– Поговорим об этом позднее, – холодно отозвался Артур, с легкостью считав мои мысли.

Зато Малышенков ничего не понял. Кажется, все происходящее его даже забавляло. Наклонившись между сиденьями – меня сразу вжало в дверцу! – он заглянул Артуру в лицо:

– То есть вы прям сразу почуяли, что я здесь отсиживаюсь? По следу пришли?

– От тебя вонь даже в Москве чувствовалась, – не удержалась я. – Дерьмо ты собачье! Хотя нет, зачем я собак обижаю… Даже их дерьмо лучше тебя. Оно никого не сводит с ума.

– Ты так за меня волновалась? – вдруг тихо спросил он.

И резко откинулся на спинку, иначе получил бы в нос. Артур метнул в меня взгляд, полный ярости:

– Я сейчас обоих высажу и пешком пойдете!

– Меня не высадите, – хмыкнул Малышенков. – Я вам нужен.

Если б Артур сейчас вытащил пистолет и пристрелил этого мерзавчика, любой суд оправдал бы его…

– А вдруг вы меня не нашли бы? – не унимался Малышенков. – Тогда что? Отпустили бы Матроса?

Логов бесстрастно возразил:

– Нет, конечно.

– Но у вас же нет никаких доказательств!