А потом появился Анвар паша, блестящий турецкий офицер, бывший военный министр Османской империи, зять султана. Алимхан почему-то был уверен, что у него получится воевать лучше, чем у Ибрагимбека и он дал все полномочия Анвару паше. Но в этом он просчитался. Народ не принял чужеземца. В исламской армии начался разлад и освободительное движение потерпело крах…

Дни и ночи проводил Алимхан в раздумьях, то советуясь с министрами и придворными о дальнейших действиях, то принимая у себя иностранных посланников, то находясь в тиши глубокого одиночества.

Напрасно ждала своего повелителя красавица-таджичка, самая юная жена, с которой эмир проводил в эти месяцы свободное время, – так живо она напоминала ему родину и последнюю ночь, проведенную на своей земле в таджикском кишлаке что находился недалеко от афганской границы. Ночь, наполненную звуками свадебных карнаев8 и бубнов. Ночь, едва не обернувшуюся трагедией, когда части вражеской армии под покровом тьмы незаметно подошли к кишлаку настолько близко, что верные сарбазы и телохранители едва успели спасти повелителя Бухары и его невесту. Женитьба на таджичке, дочери мельника, была вынужденным шагом, который бы помог заручиться поддержкой его власти таджиками в Восточной Бухаре. Породнившись с ними, эмир мог бы рассчитывать на их военную помощь. Молодая жена совершенно неожиданно покорила его своей изысканностью, красотой и удивительно острым умом, и было очень странно, что необразованная дочь простого дехканина может так необыкновенно общаться с самим эмиром.

И еще более странно, что юная красавица очень быстро привязалась к эмиру и влюбилась в него пылко и страстно.

Теперь напрасно прислушивалась молодая госпожа к шагам за дверями своей роскошной комнаты. Часами простаивала она у изящной панджары9 у окна с китайскими цветными витражами и, прикрыв свое ангельское личико золотой бенересской шалью, осторожно выглядывала в сад, в аллею, ведущую к ее покоям. События последних недель заставили эмира забыть о мирских забавах…

Крах движения моджахедов против Советов, гибель Анвара паши, разгром исламской армии, – все эти трагические события последних месяцев вынуждали эмира искать новые возможности для выхода из этого невыносимого тупика.

Он обращался и к европейским странам, к восточным правителям, но никто не принимал всерьез его просьбы. Многие боялись большевистского движения и неохотно общались с ним на эту тему.

Афганский эмир Аманулла-хан дал понять, что опасается их вторжения в свою страну и поэтому ссориться с ними не намерен. Англичане не отказывали, но тоже не спешили выделять военную помощь. На то у них были свои интересы и свои планы. Алимхан остался один на один с красной угрозой и мог рассчитывать только на возрождение освободительного движения внутри Бухарского эмирата.

Он был готов принять любую помощь, поэтому, когда на бухарской земле снова появился новый турецкий офицер – Селим паша10, готовый, по его словам, «свернуть голову Советам», взоры эмира с новой надеждой обратились к нему.

– 2 –

В начале осени Ибрагимбек получил послание от турецкого офицера Селима паши. В письме говорилось, что он прибыл на восточно-бухарскую землю, чтобы отомстить большевикам за убийство Анвара паши, а также продолжить его дело по освобождению Туркестана от большевиков.

– Мало нам Анвара, еще один «освободитель» нашелся, – прочитав письмо, недовольно проговорил Ибрагимбек своим ближайшим помощникам. – Ну что ж, посмотрим, на что он способен. Салим просит помочь объединить отряды моджахедов. Хорошо что просит, а не приказывает, как Анвар! Разумеется, никакой помощи от меня не добьется, пока я самолично не удостоверюсь в его намерениях! – Лицо Ибрагимбека стало холодным, словно каменным, проницательные глаза вспыхнули темным, недобрым огнем. На лбу залегли глубокие морщины, красноречиво говорящие о тревожных мыслях, о беспокойстве судьбой исламской армии в связи с появлением очередного очередного турка на земле Восточной Бухары.