Николай Петрович терпеть не мог общаться с работниками диспетчерской, но выбора не оставалось. Через полчаса удалось прозвониться.

– Алло, говорите, ну! – послышалось в трубке.

– Здравствуйте, – вежливо сказал Николай Петрович.

– Говорите быстрее, у нас авария в десятом подъезде. Говорите скорее, мужчина, я вас слушаю. Алло!

Николай Петрович бросил трубку.

– Ну что? – спросила жена.

– Да ну их! Скажет она мне, например, «газа нет», а где гарантия? Где гарантия? Она куда-то там бежит, у нее авария. Ей разве до меня! Она же даже выслушать не хочет. Как было десять лет назад, так ничего же не меняется! Вечно у нас все как на пожаре – сказал Николай и осекся. Жена вздрогнула при слове «пожар».

– Коля, ты не волнуйся – поставим холодильник рядом. Не так уж и мешает эта труба.

– Нет, мешает! Даже очень мешает, – вконец потерял спокойствие Николай.

– Ты знаешь что: сходи в диспетчерскую, поговори с главным инженером, он-то, наверное, знает.

Николай Петрович надел костюм, повязал на ходу галстук и рванул в диспетчерскую. Главного инженера на месте не оказалось. Он был на объекте. В приемной скромно дожидалось несколько человек. В соседнем кабинете оказалась женщина, техник-смотритель. Николай Петрович вошел без очереди, намереваясь задать только один вопрос.

– Скажите, газ в трубах, что у нас заваренные на кухне торчат, есть или нет?

– А вам зачем? – соображала на ходу техник-смотритель.

– Затем, что они мешаются!

– Самовольно внедряться в газовую сеть не положено, обратитесь к нашим слесарям, они на первом этаже находятся.

Николай сбежал по ступенькам вниз, отыскал полуподвальное помещение, где за слабо освещенным столом играли в домино целых два слесаря. Первому, пареньку с решительным лицом, было лет восемнадцать. Второму, проспиртованному сухонькому мужичку с хитрыми глазками, явно перевалило за шестьдесят. Николай быстро описал проблему и определил главный вопрос: «Газ в трубе есть или нет?»

– Не-а, – сказал молодой, – можешь ее снести к такой то бабушке, ничего не будет.

– Ну вот! Слава богу! – почти прокричал и затем тихо выматерился Николай. – А я, черт бы их всех побрал, бюрократов, битый час мучаюсь: резать – не резать, резать – не резать! Никто толком сказать не мог.

Николай уже хотел идти, как тот, что постарше, остановил его вопросом:

– Слышь, а на каком этаже резать-то будешь?

– На втором, а что?

– Нет, это я так, елки-палки! Над тобой, значит, сколько квартир-то?

– Это вам зачем?

– Размышляю я, елки-палки… Резать оно, конечно, можно, елки-палки, но хорошо бы с выселением.

– Да что ты несешь, Михеич! – возмутился молодой. – С каким выселением! Газа пять лет нет, а ты – с выселением. Вы его не слушайте – он у нас такой перестраховщик. Режьте трубы, и все.

– Вот голова бедовая, – подмигнул Николаю Петровичу старичок слесарь. – Таким бы токмо шашкой махать.

– То есть вы считаете, что газ может быть? – спросил Николай.

– Газу-то, оно, конечно, быть не должно, это верно. Откуда ему там взяться? Ну а вдруг все-таки есть?

– Безобразие! – не выдержал Николай Петрович. – Никто ни черта не знает! То ли так, то ли эдак!

Николай вбежал в дом и с порога крикнул жене: «Света, собирай Алешку и живо во двор! Во двор, я сказал!!! Газа нет, буду резать!»

– Господи, – запричитала жена, – Коленька, родной, успокойся. Черт с ними с трубами с этими, никуда я не пойду! Что мы без тебя, как же мы?!

– Иди, говорю, газа нет. Ясно сказали: «ГАЗА НЕТ».

– Зачем же нам во двор-то тогда, а?

– Иди, тебе говорят, не доводи до греха!

Николай Петрович подождал, пока не хлопнула парадная дверь, убедился, что жена с ребенком на улице, включил резак, зажмурился и одним махом снес ненавистную трубу.