– Факты? – взревели динамики МКП, – значит вам нужны факты? Хорошо – держите. Сейчас в зоне находятся около десяти тысяч свободно перемещающихся пришельцев. Но вашей колонне достаточно столкнуться всего с одним из них… и даже срочная медицинская помощь никому из вас не пригодится. Вертушка, самый слабый представитель техники пришельцев, способна убить всех вас меньше, чем за минуту. Вы уверены, что хотите пройти за периметр?

Гомон толпы стих.

«Ну вот. Как и ожидалось. Желающих бороться за права пришельцев много, умирать – мало», – удовлетворенно подумал Павел. Но стерва с мегафоном в руках не сдавалась.

– Вы вообще кто?! Как мы можем разговаривать с громадным боевым роботом? Если вы хотите подавить нас своей напускной воинственностью, то сразу скажу – из этого ничего не выйдет! Мы не боимся!

– Мы не боимся! – робко поддержала толпа свою предводительницу.

– Секунду, – Павел открыл люк и вылез наружу. Потом он забрался на бетонный блок и представился, – меня зовут Павел Хоманцев, Корпус Обороны Земли. Командующий Заставой.

– Ааа, полковник! – было заметно, что хиппи его знала, – давно же мы добиваемся с вами аудиенции!

– Впервые про это слышу. И потом я боевой офицер, а не пресс-секретарь. Я аудиенции не даю и конференции не провожу.

– Мы все про вас знаем! Вы были первым, кто начал стрелять в наших гостей! – рыжая мегера бросила Павлу в лицо обвинение.

Тот на пару секунд задохнулся от возмущения. Потом взял себя в руки и ответил ледяным тоном:

– Мы начали стрелять после того, как был уничтожен ракетный дивизион. И отдельный полк МКП. Также пришельцами был атакован Уссурийск.

– Но это могла быть нелепая случайность…

– Случайность?! – Павел взревел так, что легко заглушил мегафон, – гибель десятков тысяч человек в результате направленной агрессии это случайность?!

Пользуясь тем, что митингующие замолчали, Павел по коммуникатору отдал приказ бойцам первого взвода возвращаться на базу. Воевать тут им было не с кем.

– Повторяю, там, – полковник махнул рукой за спину, – опасно! Очень опасно! Я не уверен, что даже здесь вы не столкнетесь с пришельцами, поэтому…

– То есть вы не можете обеспечить нам безопасность?! – продолжила заниматься софистикой хиппи.

– Конечно могу, – широко и зло улыбнулся полковник, – сопроводив вас да Владивостока.

– Мы никуда не пойдем, пока не узнаем, что на самом деле происходит! Если надо будет – мы разобьем здесь палаточный лагерь…

– Не разобьете, – отрезал Павел.

– Почему?! Мы представители официально зарегистрированных общественных организаций! Мы имеем знать, что на самом деле происходит за барьерами и колючим забором…

Павел демонстративно посмотрел налево. Потом направо. Никаких заборов из колючей проволоки до самого горизонта не наблюдалось. В нем не было необходимости – местные, успевшие сбежать из Уссурийска и окрестных сел и городков, разнесли жуткие слухи по всему краю. И желающих пройтись по зоне самоубийц не находилось. Ну до этого момента.

Девушка с мегафоном осеклась, поняв, что сморозила глупость. Но тут же уверенно продолжила:

– У нас и разрешение есть на проверку, инициированную депутатами областной думы!

Павел хотел бы ответить, что он областной думе не подчиняется. И если уж совсем детально разбираться, то офицерам Корпуса и Генеральный Штаб не указ. Советоваться, планировать совместные операции, обмениваться информацией – да ради бога. А вот отдать прямой приказ Генштаб полковнику Хоманцеву уже не мог. Точнее мог, но полковник имел полное право его проигнорировать.

Как он и предполагал, активисты прикатили не просто так глотки рвать. Чуть поодаль от толпы митингующих стояла пара съемочных бригад, а над головой стрекотали репортерские дроны. К мысли о том, что часть территории страны вдруг вышла из-под ее юрисдикции общественность еще не привыкла. И Ромин просил, чтобы Павел эту закавыку юридическую поменьше афишировал.