В коридоре затопали чьи-то ноги, произошла возня, и через мгновение дверь осторожно приоткрылась.

– Ну, же, смелее! Буду стрелять в случае угрозы жизни, – вытащил свой пистолет из кобуры. Новенький, никогда ещё не стрелял из него. Купил в Гельсингфорсе по случаю, в оружейной лавке. Показался не особо дорогим. Никогда не испытывал некоего благоговения от того, что держал в руках оружие. Но, кобура не могла быть пустой. Старенький наган был отдан им зятю, прежде чем тот вместе с Лизаветой отправился в Кексгольм.

Фёдор Алексеевич не будучи военным, однако обрадовался такому подарку, так, как ощущал некую тревогу от происходящего вокруг. Теперь же был больше уверен в себе, понимая, в случае опасности сможет защитить жену с ребёнком.

Матросы вытащили за ноги своего главаря. Тело оставляло за собой кровавый след, начинавшийся с коврика каперанга, где виднелась небольшая лужа. Дальше несли на руках, не в силах осуществить этого в тесноте каюты.

– Что за чертовщина! Никто не отвечает, – выругался каперанг в трубку комутатора, которым была оснащена только его каюта.

– В кают-компании?

– Да. Как повымерли все.

Опять послышался топот ног. Но, на этот раз, более уверенный, не испуганные, убеждённые в своей правоте люди.

– Бегут к нам, – догадался Алекс. Сейчас больше всего ему хотелось оказаться далеко от берега, в лодке, раскачивающейся на волнах, словно тогда в детстве. Как безмятежно было то время. И, даже понимая – самостоятельно не доберутся до берега, всё равно были рады тому, что оставались свободны. Сейчас же не принадлежал себе. Надо было спасать корабль, большая часть команды которого не находилась в подчинении офицеров.

Резко открылась дверь, в проёме показался испуганный мичман Андрейченко.

– Живы! – крикнул он тем, что ещё находились в коридоре.

– Господин каперанг, мы услышали выстрел. Не могли понять, откуда раздался. Решили проверить. Всё в порядке?

Почему матросы тащат от вас раненного? – скорее уточнил, чем спросил лейтенант Карпов.

– Это их главарь. Вынужден был застрелить его.

– Чего они хотели?

– Отстранения командованием крейсером, господин лейтенант.

– Да это же бунт!

– А вы, как думали!?

– Надо срочно принимать меры.

– Какие? Покинуть крейсер, единственное из всех возможных, что могли бы предпринять, – глядя в глаза старшему лейтенанту, убрал револьвер в кобуру каперанг.

– Но, это невозможно!

– Что ж, в таком случае нам остаётся лишь уповать на помощь Бога. Так, как в ближайшие минуты будем все арестованы, и пущены в расход. Хотя, впрочем, можно ещё попробовать предпринять что-то, – встав, поправил мундир, застегнув последнюю пуговицу, сказал:

– Строить команду на палубе.

– Есть, господин кавторанг, – отдал честь перед тем, как в соответствии со штатным расписанием приступить к построению всего личного состава крейсера Алекс.

Через пять минут слышащихся боцманских, переливистых свистков, топота ног, лениво переступая с ноги на ногу, застёгивая только что надетые бушлаты, поправляя и без того неизвестно как державшиеся на затылках бескозырки, команда собралась на палубе, выстроившись не по прямой, а изогнутой, словно морская волна линии.

Судя по полным злобы лицам, легко можно было понять; скорее по привычке вышли на палубу. Не для того, чтоб исполнить приказ, озвучить своё недовольство сложившейся ситуацией, а, может и повторить попытку переворота.

Унтер-офицеры, с не выражающими особого рвения лицами, стояли в строю. В отличие от матросов не являя такого недовольства, что легко наблюдалось на лицах низших чинов.

Обер-офицеры, стоя в сторонке были тревожны и многозначительно напряжены, словно перед началом боя.