– Вам знаком почерк?

Тот прочел вслух:

– «Хорошо, я могу задержаться на два часа»… «У меня изменился график. Я дежурю в ночь с 25-го на 26-е мая». – Он нахмурился и покачал головой: – Нет.

– Вы уверены? Это явно писала одна из медсестер.

– Не нужно спрашивать меня по два раза, – сердито сказал хирург. – Я и так из-за вас задержался с обходом. Если у вас ко мне больше нет вопросов, инспектор…

– Последний: вчера, после того как вы закончили оперировать, вы заходили к Паттерсону?

Хилл поколебался и ответил:

– Не помню. Кажется, нет. У меня начинался прием, и я сразу ушел к себе в кабинет.

– Благодарю, доктор, не стану больше вас задерживать. И прошу вас: воздержитесь говорить кому-либо о стрихнине.

– Разумеется, – буркнул хирург, отделился от подоконника и быстро прошел к выходу.

Он так резко распахнул дверь, что чуть не сбил с ног проходившую мимо медсестру. Девушка испуганно отскочила в сторону – это была та самая деревенская простушка, что дежурила в кабинете, когда там лежал мертвец.

– А вот, кстати, сестра Лоусон работает у нас недавно, – сказал Хилл, не подумав извиниться. – Инспектор интересуется, мисс, кто вчера варил кофе для доктора Паттерсона.

– Я, – просипела девушка, кашлянула и повторила своим обычным голосом: – Я.

– Вы принесли чашку в кабинет? – спросил Найт.

– Да. То есть не совсем, – пролепетала медсестра, распахнув честные серые глаза. – Я сварила кофе и понесла его доктору Паттерсону, но перед самой дверью у меня забрала чашку сестра Батлер и сама вошла в его кабинет.

– Вы познакомите меня с сестрой Батлер?

– Ее сегодня нет.

Инспектор вопросительно взглянул на хирурга. Тот был мрачен – очевидно, уже терял терпение – и лаконично посоветовал:

– Сестра Барлоу, приемный покой.

Хилл велел сестре Лоусон следовать за ним, и они вместе удалились.

За спиной инспектора Найта раздалось вежливое покашливание. Он обернулся: на пороге кабинета переминался с ноги на ногу Джек Финнеган. Все это время газетчик вел себя так тихо, что Найт почти забыл о его присутствии.

Оба вернулись в кабинет.

– Хотите обыскать еще раз? – с жадным интересом спросил Финнеган.

– Угадали.

– Можно, я вам помогу?

– Пожалуй, – согласился Найт.

Газетчик с готовностью поддернул рукава:

– Что нужно искать?

– Все, что может не принадлежать доктору Паттерсону. А также следы стрихнина – пузырек, обрывок этикетки и тому подобное.

Вдвоем они тщательно осмотрели кабинет, но ничего подозрительного не обнаружили.

– Пусто, – разочарованно заметил Финнеган, заглянув на всякий случай под кушетку еще раз. – Я думаю, это Лоусон. Уж больно испуганный был у нее вид!

– Лоусон вымыла бы чашку, – возразил инспектор. – У нее для этого было достаточно времени.

– Тогда та, другая, – репортер заглянул в свой толстый блокнот, – Батлер.

– Возможность у нее, безусловно, была. Что ж, последуем совету доктора Хилла и отправимся добывать сведения в приемный покой.

– Минутку, – попросил Финнеган. – Могу я прежде полюбопытствовать: почему вы не показали Хиллу самую верхнюю записку из вашей стопки?

– Вы наблюдательны, – усмехнулся Найт. – Вот, держите.

Он протянул газетчику листок. Тот впился глазами в следующий текст: «Не знаю, сколько еще я смогу выдержать. Так не может больше продолжаться. Порой мне кажется, что единственный выход – смерть».

– Чем могу помочь? – приветливо поинтересовалась сестра Барлоу.

– Я заметил, что с вашего рабочего места хорошо просматривается коридор и дверь в кабинет доктора Паттерсона, – сказал инспектор Найт. – Вы можете вспомнить, что видели, когда Паттерсон начал прием?

– Нууу, – протянула девушка, – я вообще-то не смотрю все время в ту сторону… По-моему, все было как всегда…