Бабулечки мои сдружились на почве единственной внучки, и жизнь моя почти ничем не отличалась от жизни сверстников, я была сытой, ухоженной, любимой, со своим характером и огромными тараканами в буйной головушке.

Про моих бабушек можно рассказывать часами. Папина мама – бабушка Ира, воспитатель детского сада. Маленькая, пухленькая, с ровными черными волосами, собранными на затылке в ровный аккуратный пучочек. Чистенькая, накрахмаленная, пахнущая ванилью. В ее квартире такая чистота, что дышится легко. Когда она ушла на пенсию, свободного времени стало очень много. Она начала доводить порядок в квартире до абсурда. Я даже слышала такой диагноз – депрессивный педантизм.

И сейчас я ее помню так: чистый накрахмаленный халат с накладными карманами. В каждом кармане, как флаги, вставлены по две тряпочки с ровно обшитым краем. У каждой тряпки свое назначение – для стекла, полировки, подоконников, зеркал. Пылинки не могли опуститься на поверхность, так как они обезвреживались на лету и сразу же смывались в умывальник.

Когда внученька приходила к бабушке в гости, первым делом нужно было вымыть руки с двумя видами мыла в проточной воде. Вытереть руки – двумя полотенчиками, потом только можно было брать в руки вилку или ложку, которая перед этим обдавалась кипятком, чтобы микробы сварились, потом омывалась проточной водой, большим напором, чтобы ошпаренные микробы свалились с вилки ребенка. Но это был не весь ритуал. После вилки эта же участь ждала тарелку и половник, которым накладывалась еда. А так как времени в этом возрасте у ребенка в обрез, потому что на улице ждут жмурки, прятки, «крокозлики» и всякая другая уличная шумная муть, то все действия бабули, чтобы накормить ребенка, воспринимались как испытание. Сейчас я бы отдала все что угодно, чтобы бабушка Ира сделала это для меня. Все действия повторила по очереди, в такой же последовательности, для меня это очень важно.

А еще никогда в жизни не забуду бабулечкину перину. Представьте, мягкая, пахнущая свежестью и лавандой, рыхлая, как булка, и в меру мягкая субстанция, как плотный крем. Нет, даже не крем, а пена в ванной! Нежная и в то же время плотная, обволакивающая тело…

Приходишь с дискотеки вся такая «уставшая» – одежда воняет сигаретным дымом, ты принял граммов 300 паленой водки с колой, поэтому с трудом поднялся на третий этаж, а бабушка каким-то чудом угадала с температурой воды в ванной, которая подействовала как вытрезвитель. Потом тебя, икающего и дрожащего, напоили горячим травяным чаем и уложили в тепленькую (проглаженную горячим утюжком) мягонькую постельку. Это картинка на всю жизнь отпечаталась в моем мозгу. И если применить утверждение, что все мы из детства, то я очень чувствительный и наполненный человек. Потому что меня очень любили, искренне и безгранично, и, безусловно, только потому, что я у них была. Я занимала их пространство. Они наполнили меня чем-то очень настоящим! Я и теперь получаю от этих воспоминаний тепло, до сегодняшнего дня помню и люблю. Это то, что незыблемо и несравнимо ни с какими другими чувствами. Это лично мое! Внутри…

Жила же я с маминой мамой. Бабушкой Тоней. Если бабушка Ира мое сердце, то бабушка Тоня – моя душа. То, что я умею сейчас, то, какой у меня характер, – во многом ее заслуга. Вся моя жизнь сложилась благодаря моей бабулечке Тоне. Высокая, хрупкая, красивая блондинка (потом беленькая, потому что седая). Она курила папиросы «Беломорканал» с 18 лет. Всегда это делала очень элегантно и красиво. Сидя около газовой колонки (чтобы туда шел дым), медленно затягиваясь и выпуская дым в колонку. У нас никогда не пахло в квартире дымом сигарет. Мало того, когда я начинала покуривать, бабушка всегда знала, что я это делала и когда, с кем и где. И доставалось мне по первое число! Но это уже другая история, о ней позже.