Полковник вздохнул с облегчением, запоминая, тем не менее, слово «промежуточный». Важное слово. Прозвучавшее впервые.

Губаш тем временем продолжил:

– Итак, Пётр и братья Брюсы – Яков и Роман – нашли ларец. Петру удалось прочесть свиток, хотя он изначально предназначался не для него. Хотя кто это может знать наверное? Он устоял и даже каким-то образом уничтожил его. Ларец он оставил при себе, но в 1720 году Пётр пишет своё завещание (за пять лет до смерти), кладёт его в тот же ларец (для подтверждения, видимо) и прячет рядом с телом своего сподвижника, сенатора Якова Долгорукова. Не в Петропавловской крепости, а на Васильевском острове. Поиски наших искателей завершились тем, что этот тайник найден, ларец и завещание, как и склеп Долгорукова, мы сейчас изучаем. В подлинности послания императора и останков сенатора сомнений нет никаких. Ларец же есть, но его как бы и нет. Потому что ни возраст, ни происхождение его экспертизе не поддаются. Что ещё?

– Ещё орден Андрея Первозванного, «Чёрная тетрадь», которая оказалась у Белецкого, страница, вырванная из неё, которую нашли на Валааме искатели. Две табакерки и картина, обнаруженные ими же в ходе поисков. Сухарева башня и её хранитель, – напомнил Михайлов.

– Да, орден… Тоже и без всяких сомнений принадлежит Петру. Остальные находки, насколько я понял из дела, полностью подтверждаются нашими документами и выстраивают логику поисков Глинникова практически безошибочно? – быстро спросил Губаш.

– Практически… – подтвердил полковник.

– Только? – генерал развернулся к Михайлову, но тот не отвечал, ожидая продолжения. И оно последовало после некоторой паузы:

– Только вот дело в том, что господин Белецкий, случайный обладатель «Чёрной книги», искал совсем не то, что в итоге оказалось в ларце с гравировкой Чаши и свитка, не так ли?

Губаш снова встал и прошёл по кабинету несколько шагов, отвечая сам себе вслух:

– Так ли, так ли… И обосновавшийся здесь Орден потомков тамплиеров, Хомутов и Гамильтон, да и загадочный Скрынников, наш былой сослуживец, искали не только и не столько ларец со свитком. То есть, собственно, анти-Евангелие. И уж, конечно, не «Чёрную тетрадь», которая оказалась лишь ключом к находке ларца. Так что же они искали? И что, кстати, пытались изначально найти Глинников и его компания?

Михайлов вздохнул и тихо произнёс:

– Находку ларца и завещания императора мы не можем считать второстепенными. Это важнейшие реликвии, раскрывающие историю России. Да что там… Европейскую и мировую историю. Они самоценны и… И бесценны, товарищ генерал.

– Без сомнений! И всё же? Что они все искали, прежде всего? – Генерал остановился перед Михайловым и не мигая смотрел ему прямо в глаза, ожидая ответа.

– Чашу, – ответил Михайлов веско.

– Именно! – мотнул головой Губаш, прошёл к столу и постучал рукой по «делу». – Именно Чашу Грааля, или Чашу Нового Завета! И не где-нибудь за морями-океанами, а в России. В двадцать первом веке! Ладно, тамплиеры и Белецкий! У них на руках были конкретные указатели, передаваемые веками предания, та же тетрадь, наконец. Но наши-то искатели откуда вообще взялись? И почему именно они все эти ниточки связали в верёвочку и нашли её конец? За пару недель всего! Понятно, что до этого они несколько лет работали над темой Чаши, были намётки у Глинникова и Жаркова, но всё же… Семьсот лет поисков и две недели! Всё это не просто странно, а более чем…

– Антилогика, – вспомнил Михайлов последний сентябрьский разговор с Кириллом и остальными. – Антилогика получилась, так они и сказали.

– Вот именно. Анти. А нам нужно, чтобы победила именно логика, Александр Михайлович. Потому что, насколько я понимаю, пока с нею только в поисках тетради сложилось. Остальной, так сказать, ход мыслей Глинникова и его искателей нам неведом. В то же время легко предположить, что искатели в процессе поисков тетради и ларца продвинулись намного дальше и что-нибудь сопутствующее, которое может привести их непосредственно к находке Чаши, обнаружили. Либо?