Старик, не теряя ни капли добродушия, медленно подошёл к нему. Его шаги были настолько мягкими, что казались почти неслышными, как будто пол под его ногами не издавал звуков. Он наклонился и положил свою тёплую, слегка шероховатую руку мальчику на плечо. В этом жесте было что-то невероятно успокаивающее, будто сама жизнь передавалась через прикосновение, как маленькая искра тепла, способная согреть замерзающую душу.

– Не думай пока об этом, – мягко проговорил старик, его голос был почти как шёпот, как ветер, скользящий по верхушкам деревьев, безмятежный и обволакивающий. – Время покажет, что ты способен на большее, чем думаешь. Лес – это лишь начало пути. Не бойся его. Бойся того, что придёт после. Но сейчас… сейчас ты должен просто принять то, что тебе предстоит. Шаг за шагом. Не торопись. Ты справишься, поверь мне.

Мальчик почувствовал, как от прикосновения старика по его телу разливается тепло, словно бы внутри него затеплился маленький огонёк уверенности. Но страх оставался – не яркий, но тонкий, как паутина, прилипшая к коже.

Старик на мгновение задержался, его глаза будто заглянули в самое сердце мальчика, ощупывая каждый уголок его души, затем он мягко улыбнулся и отступил на шаг, давая ему пространство.

– Всё, что нужно, – это вера, – добавил старик, глядя в глаза мальчику. – Вера в себя и в путь, который предстоит пройти.

***

– Странно, что я не помню свою сестру, – мальчик произнёс это как бы в сторону, не глядя на старика, но тот уловил в его голосе смутное удивление, почти тревогу, словно где-то в глубине души затеплилось предчувствие чего-то необъяснимого, забытого, что упорно отказывается ожить в памяти.

– Ты был слишком мал, чтобы запомнить, – ответил старик спокойно, с мягкой уверенностью, как если бы для него это было естественным порядком вещей, и ни тень сомнения не закралась в его ответ.

Комната, где они находились, напоминала скорее крохотный, плотно закрытый коробок, запечатанный в холодных, каменных объятиях древнего замка. Всё здесь было миниатюрно и странно – как будто воспоминания детства, смятые в комок, были заботливо расправлены и разложены по углам. Мягкие игрушки всех форм и размеров – слоники, мишки, обезьянки с длинными лапами, куклы королей и королев, рыцари с потёртыми шлемами, принцессы в платьях. Даже кораблики с длинными веслами, которые могли бы втиснуться лишь в детские фантазии, стояли тут рядом с деревянными ложками и тупыми ножичками – эхо давно забытых игр. Всё это казалось странным и неуместным, как будто застряло здесь, в комнате, где время замерло.

Но более всего здесь было книг. Полки, уставленные томами, как ряды преданных, молчаливых стражей, охраняли детскую, покоившуюся в тишине. Корешки книг сверкали тусклым золотом и пылью, их названия глухо шептали о том, что когда-то было прочитано, но никогда не понято до конца.

– Она любила читать, – негромко сказал старик, наблюдая, как мальчик с любопытством скользит пальцами по корешкам книг. Он взял одну из них в руки – «Критика практического разума». Затем другую – «Капитал». И ещё одну – «Улисс». Все эти названия звучали для него как заклинания, слишком сложные, чтобы осознать их смысл.

– Какая она? – спросил мальчик. Его голос дрожал, будто он ожидал услышать что-то невероятное.

– Она хорошая, – старик задержал взгляд на пустом пространстве, где некогда стоял стул, как будто там могла возникнуть фигура Дианы. – Очень хорошая. Тебе ещё предстоит её узнать. Она смелая, не боится бродить по дальним полям, далеко за пределами замка. Слишком далеко, – его голос на мгновение стал хриплым, словно в нём застряла тень прошлого. – Но каждый раз она возвращалась. Каждый раз, кроме… Теперь я постараюсь показать тебе её.