До четырнадцати лет она выходила из дома только в лицей, но вскоре и этого лишилась. Сергей, в связи с усилившейся преступностью в их городе, стал категорически против посещения Сашей школ и других заведений для нечисти, коих в городе, в десяти километрах от сектора, было полно. В итоге, Сашу стали обучать нанятые лично им учителя из лучших школ и гимназий города, поэтому девушка не росла неучем. В пятнадцать она свободно говорила на двух языках – английском и французском, – умела решать все задачи за девятый и десятый классы, хотя по возрасту ей было идти только в восьмой, но помимо этого с легкостью освоила искусство фехтования, которым должны были владеть все выпускники школ нечисти и могла дать фору даже тем, кто учился этому всю жизнь, с первого по одиннадцатый класс.

– Слишком талантливая девочка, – усмехнулась однажды учительница по литературе. – Но ее пора отдавать в социум, – заметила девушка, когда Сергей вышел с ней на улицу. – Иначе вы рискуете потерять ее. Без адаптации в окружающем мире ребенок будет неполноценным…

– Не беспокойтесь, – Сергей посмотрел на собирающую учебники Сашу, – что – нибудь придумаем.

Но годы шли. Саше было шестнадцать, когда в стены дома, где хозяином был всегда Сергей, пришла рыжеволосая незнакомка по имени Ульяна. С ней же, как часть многочисленного багажа, приехала и дочь от первого брака, младше Саши всего на два года. Арина была некрасивой, сухой, какой – то остроугольной в плечах и коленях девочкой, которую впору нужно было отдавать в медицинский университет в качестве наглядного пособия по анорексии.

– Сашенька, познакомься, – сказал в тот день Сергей, чувствуя, как Саша начинает злиться. – Это твоя новая мама. Ульяна. И сестренка Ариша…

– Мне не нужно, – фыркнула девочка, стоя на лестнице и широко расставив ноги. – У меня была мама. Чужой мне не нужно.

– Саша, – протянул неоднозначно Сергей. – Это некультурно. Как ты себя ведешь?

– Я сказала: мне – не нужно. Ты себе их завел, – заметила девушка, выпрямив спину.

Сергею это был верный знак: Саша в ярости. Но пока что у него есть шанс не доводить ситуацию до коллапса. Отец не хотел, чтобы его собственная дочка так отреагировала, но и не желал признавать, что Саша права: он пошел на этот шаг не ради нее, а ради себя.

И лишь поэтому, гордо выйдя вперед, заявил:

– Ульяна будет жить тут. С нами. И будь добра, зови ее «мамой».

– Это нужно еще заслужить, чтобы тебя называли мамой, – заметила Саша холодно, но ее глаза сверкали от ненависти. – И вообще, я журналисток терпеть не могу.

– Замолчи! – вдруг приказала Арина, выступив вперед. – Не смей оскорблять мою мать!

– Ты вообще замолчи, пискля болотная, – вырвалось у Саши. – Не доросла еще так разговаривать.

– Да ты что! – возмутилась Ульяна, подойдя вдруг к Саше.

Сергей ничего не успел сделать, как и Саша. Девушку со всей силы ударили, после чего она упала на ступеньки и, схватившись за балюстрады, подняла свои мутно – синие глаза, похожие на взволнованный бурей океан, на Ульяну.

– Закрой свой рот, – приказала женщина. – Еще всякая шестнадцатилетняя шавка будет мне указывать!

– Шавка?! – рявкнула Саша, вскочив.

В итоге Сергею и прислуге пришлось растаскивать девушек по разным углам дома. Ульяну он отвел к себе, Арину поместил временно в гостевой комнате, а с Александрой в тот же день серьезно поговорил и, поняв, что Саша не собирается менять своего решения по поводу его женитьбы, вдруг заявил:

– Тогда ты поедешь в город! Немедленно!

И это для Саши уже стало аргументом.

Давно не бывавшая за пределами отцовского сада, словно заточенная принцесса, Саша боялась внешнего мира. Тем более, что в новостях говорилось только об убийствах, ворах и прочих неприятностях, с которыми сталкиваются люди там, в городе.