Синдибум поморщился. Разломать миллион кнежликов – та ещё глупость. Конечно если он настоящий, а не копия из храма памяти в Передудле, о котором писали в газете.

– Ты точно уверена, что скрижаль та самя? – на всякий случай спросил Арий. – А то в «Новостях долины»…

– Поменьше читай всякие глупости, – отрезала бабушка, – читай-камень самый что ни на есть подлинный и запросто остановит Безбашенный хоровод.

– Может мегамагам отдать, за вознаграждение, – предложил он.

Она со скрипом вздохнула.

– Ты сначала хоть одну реликвию добудь…

– Да проще, чем зубную щётку зачаровать, – перебил Синдибум, доставая горшок.

Отставная волшебница зажевала нижнюю губу.

– У Голуна стащил? А если заметит?

– Да продал он его, – отвесив горшку щелбан, честно рассказал Арий. – А я у покупателя выменял. И даже не спрашивай, на что. Пытать будешь, не сознаюсь.

– Не иначе на свою совесть, – проворчала бабушка. – Думаешь, остальные три будет легко заполучить?

– Теперь ими займусь, – заёрзав, мрачно пообещал Синдибум. – Был бы толк какой. Ну, награда, скажем. А то мне ещё за экзамен полторы тысячи платить. А они на лестнице не валяются.

Отставная волшебница сердито нахмурилась.

– И в кого ты такой жадный? У нас в родне испокон веку все бессеребренники. Ни в жизни чужого не брали.

– И своего не отдавали, – потирая лоб, заметил Арий.

– Так, где же оно твоё то? – недоумевала бабушка, насупившись. – Мегамагово оно. На этой скрижали их власть держится, они за неё любого в порошок для зелий сотрут. Так что плюнь и разотри, чтобы в голову больше не лезло.

– Не могу, – вздохнул Синдибум.

Отставная волшебница заколотила ногтями по столу.

– У твоего деда брат был, – начала она. – Когда случилась беда, и злысть проникла в долину, времена настали голодные. У кого бочка солёных огурцов была припрятана, чувствовали себя поглавнее высшего мага. Так что промышлял каждый, кто чем мог, лишь бы чего на зуб положить. Вот дедов брат в Плюгавую башню с дружками и подался…

– Не иначе бессеребрянным промыслом заниматься, – проворчал под нос Арий, но бабушка так на него зыркнула, что даже кончик этого самого носа онемел.

Отставная волшебница покряхтела, посматривая на внука исподлобья и продолжила:

– Не знаю, что они там натворили, груши пооколачивали или грядку какую разорили, но убраться далеко не успели. Догнали их плюгавцы и в полон взяли. Поглумились вдоволь, бесы окаянные. Как только некоторым колдунам такое в голову-то приходит.

Она задумчиво поправила волосы.

– В общем, возвратились домой совсем другие чародеи. Насчёт остальных не припомню, а дедов брат долго мучился. Шибко злое проклятье оказалось. Сколько его не исцеляли, сколько наговоров не читали, ничего не помогало.

– А драконово ребро под подушку клали? – рассматривая прорезанную скатерть, уточнил Синдибум.

– Тёткины сказки, – отмахнулась отставная волшебница. – От него только послабление бывает, да и то лишь от запора. А настоящее проклятье такой ерундой ни в жизнь не обороть. Вот и братец дедов бледнел, бледнел, пока не побелел. А когда смертушка его пришла, уже вся голова грибами заросла. Из-за ушей такие мухоморы торчали, что за ними бы и леший спрятался.

– Жаль его, конечно, – подперев подбородок руками, пробурчал Арий. – Только мне чужого не надо. Свиток чародейский пусть дадут.

– Дадут, дадут, – закачала головой бабушка. – Догонят и ещё дадут.

Она усмехнулась, но Синдибум только надул губы.

– Договорилась я, – не выдержала отставная волшебница. – Будет у тебя свиток, если заслужишь, конечно.

– И полторы тысячи кнежликов за пересдачу платить не надо?

– Нать, не нать, – подскочила бабушка. – Ты опять всё про тоже самое. Сказала же, договорилась я. Остальное тебе лучше не знать до поры до времени. Чаю лучше выпей, а то сухой, как дубовник по весне. Смотреть страшно, того и гляди поцарапаешься.