Крещение не за горами, к нему всё готово, оставалось лишь подумать об угощении на стол. Центральным угощением, решено было сделать сочиво – пшеничную кашу с медом, маком, орехами и изюмом. На первое – густой борщ, а на второе – томлёная щука.

Злате по наследству от Ирис, досталось платье в стиле ампир. В канун Крещения, ещё раз отрепетировали таинство и назначили ответственных, за каждое действо. Роли были распределены, даже колодезной воды принесли заранее, чтоб нагрелась до комнатной температуры. Крёстной мамой, была торжественно «назначена» Ирис, и чуть было не забыли о крёстном. Конечно им должен был стать дядька Митрофан, иносказательно давший вторую жизнь Богдану и Злате. Вечером 18 января, Гавриил пошёл навестить старика, с намерением сделать ему это предложение.

Митрофан едва заслышав эту новость так обрадовался, что вскочив с места, начал искать одежду, в которой завтра пойдёт на таинство в роли крёстного отца. Жизнь оставила ему лишь одиночество и он с радостью, как и Ирис, согласился вновь стать отцом, тем более крёстным. Осознав ответственность, с некоторой тревогой в голосе, замерев на мгновение, Митрофан задал Гавру лишь один вопрос:

– Только вот что я могу дать твоим малышам, мальчик мой?

– Эх Митрофан, у них всё есть, им нужен ты, твоя забота. Завтра к девяти часам утра, мы будем ждать тебя у нас. Только никому, сам понимаешь!

– Удивляешь! Договорились, – кашлянув прохрипел дед, по-родственному крепко обняв Гавриила.

За жизнь, Митрофан нажил многое, но ещё больше потерял. Жена его умерла при родах оставив сына младенца на его руках, которого он поднимал как мог. Ни о каком воспитании речи быть не могло. Пацана воспитала улица. Улица его и забрала. Убили мальца в какой-то драке. Так и прожил жизнь бобылём, без желаний и стремлений. Просто шёл куда Господь указывал.