Хошимин не знал об этом, но ему было бы все равно. Последовательный приверженец древнекитайской материалистической философии, он был убежден, что от смены названий вещи не изменяются. Отдельное явление могло получить сразу несколько новых имен, но при этом суть его оставалась бы прежней. А здесь речь шла о таком щепетильном явлении, как власть над людьми. В тот раз он промолчал. Уже перейдя границу, он узнал о формировании де Голлем Временного правительства Французской республики в Париже. Одним из первых решений генерала в качестве главы Временного правительства была организация Экспедиционного корпуса для отправки в Индокитай. Причем товарищи Хошимина из ФКП горячо поддержали это решение. По сведениям, доходившим из Москвы, СССР был готов признать правительство де Голля. Проявляя чудеса дипломатии, последний как мог лавировал между Рузвельтом, уже не принимавшим его в расчет, и Сталиным, которого он сам считал кровавым большевистским тираном. Несмотря на это, добившись приема у Сталина, генерал не только смог заключить альянс с альтернативной сверхдержавой, но и сумел выпросить у генералиссимуса статус одной из стран-победительниц для Франции, что, на его взгляд, возвращало ей величие по умолчанию. Хошимин задумался: какую-никакую сделку в принципе можно было бы заключить, но по условиям стоило еще поторговаться. И вопрос упирался лишь в сроки.

– Пока можете сказать их представителям, что мы согласны терпеть временную власть генерал-губернатора Индокитайской Федерации на срок от пяти до десяти лет ради последующей передачи полноты власти, то есть я хочу сказать – национального суверенитета – в наши руки. На самом же деле, когда Германия потерпит окончательное поражение, Япония уже не выдержит общего натиска союзников. Тогда здесь не останется ни японцев, ни французов, а наши партийные ячейки будут повсюду. Американцы хотят только торговать. Нам останется лишь объявить нашу власть, – медленно сказал он связному, доставившему сведения из Франции.

– Дядя Хо, вишисты сбили американского летчика над джунглями. Наши его отыскали и выходили, – сообщил другой связной.

– Из «Летучих тигров»?

– Так точно. Бомбил Трансиндокитайскую.

– Приглядывайте за ним. Мы переправим его в Юннань в полной безопасности. У меня есть идея.

На следующее утро, вооружившись револьвером и перманентным мандатом от Фагуя, Хошимин пустился в путь. Нехожеными тропами, известными лишь местным партизанам, он вновь благополучно добрался до Юннани. На этот раз гоминьдановцы не смогли помешать ему встретиться с генералом Шеннолтом из ОСС-ЦРУ и провести с ним сепаратные переговоры. Как он и ожидал, американские союзники по антифашистской коалиции были впечатлены наглядным доказательством присутствия партизан Вьетминя как реальной силы в регионе, с которой следовало считаться. Спасенный американский летчик стоил многого. Шеннолт лично преподнес известному представителю Коминтерна шесть пистолетов, двадцать тысяч патронов и толстую пачку зеленых банкнот. Хошимин мягким жестом отодвинул доллары в сторону генерала. Чем-чем, а своим фирменным стоицизмом революционер умел козырнуть в подходящий момент.

– Ваши деньги нам не нужны. Но мы были бы признательны за скорейшую военную поддержку США, – тихо сказал он американцу.

– Вы можете на нее рассчитывать, – пообещал Шеннолт. Это был высокий, сухощавый человек, одетый в летную кожаную куртку «бомбер» с гоминьдановской нашивкой на рукаве – белым солнцем на синем фоне. Американское правительство на той стадии не желало, чтобы ему приписывали военное вмешательство в дела азиатских государств. Формально эскадрилья «Летающие тигры» была набрана из американских добровольцев, якобы сочувствующих идеям Чан-Кайши. Как бы там ни было, вскоре после этого разговора на базы Вьетминя начали регулярно поступать хорошо упакованные ящики с «кольтами-45», пистолетами-пулеметами Томпсона и портативными рациями американского производства. Разумеется, собеседники тогда не могли догадываться, каких масштабов достигнет военное вмешательство США в дела Вьетнама всего два десятка лет спустя.