На нее смотрит лань. Она идет по своему пути, олененок плетется за ней по пятам. Лань маленькая, но ноги кажутся такими длинными, такими стройными… Ида разглядывает изящный изгиб ее шеи, обращенные к ней большие уши, огромные черные глаза, устремленные на нее, вглядывающиеся ей в лицо! Девушка замирает. Лань тоже. Малыш подкрадывается к маме сзади, привлеченный листом, сверкающим в первых лучах восходящего солнца. Наконец лань опускает голову, берется за травинку, продолжая изучать краем глаза Иду, которая остается неподвижной. Она так близко. Животное поднимает голову, долго и напряженно смотрит на нее. Затем мирно уходит со своим олененком. Ида опускает руку с ежевикой на кончиках пальцев. Она дает тихому шагу лани и ее олененка запечатлеться в памяти как момент чистой свободы. Согретые мягким теплом первого утреннего солнца, цветы в тени смешивают свои ароматы с нежной влажностью подлеска. Ида наклоняется, срывает и целует этот букет ароматов.

Мысли о спокойствии и уверенности лани все еще будоражат ее ум, когда она добирается до двери дома. Кузены завтракают. На столе вкусная еда: малина и черная смородина из огорода, варенье, свежеиспеченный хлеб, кувшин сливочного молока, сыр… Подают чай. Ида с удовольствием откусывает кусочек сыра. Тетя нежно смотрит на девушку, замечает несколько веточек, зацепившихся за подол платья; в волосах запутался листок.

– Поедем кататься на велосипедах?

– Ида, что ты будешь играть на пианино?

– Куда делась партитура Шумана, которую ты привезла из Москвы?

Вдруг приносят телеграмму: она от Эрнеста. Ида встает, ее сердце чувствует неладное. Что могло случиться? Что-то с его матерью? Текст краток: «Всеобщая мобилизация в России. Скоро буду мобилизован. Возвращайся как можно скорее домой с Эдуардом, чтобы <я мог> увидеть вас перед отъездом».

Бумага выскальзывает из руки Иды. Внешне все остается таким же, как было: радость от общей трапезы, небо весь день обещает быть голубым и безоблачным, все в предвкушении музыки и прогулок… Но нет! Мир ушел, а радость угасла. Девушка сообщает ужасную новость собравшейся за столом семье.

Все встают, лица серьезны, в мыслях люди уже находятся где-то в другом месте, готовые паковать вещи. Нужно возвращаться. Ида в растерянности собирает чемодан, забывает одежду, игрушки Эдуарда, ноты. Она спешит на станцию, чтобы сесть на первый же поезд. Тетя собирает ей в дорогу что-то съестное; и вот они уже в вагоне, поезд отправляется, ребенок, сидя у Иды на коленях, машет из окна вагона кузенам. Те поедут следующим поездом. На вокзале полно народу, в вагонах тем более. Нет больше и следа радостной летней суеты. Беспокойство, суматоха повсюду. Судорожные жесты, крики, открытые рты, взгляды в пространство, неровное дыхание, каждый пытается приспособиться, найти точку опоры в окружающем хаосе, увлекаемый мощным дыханием толпы, потрясенной ужасом.

В поезде Ида благословляет небеса, что нашлось сидячее место для нее и сына. Ребенок спокоен. Однако в вагоне очень жарко и вокруг постоянный шум. Разговоры оживленные. Обсуждают последние новости, мобилизацию, альянсы, врага. Эдуард играет с застежкой маминого браслета. Время от времени он переводит глаза на Иду. От матери ему достались такие же светлые глаза, он смотрит на нее – и словно вода переливается от одного озера к другому, он будто ныряет в эту прохладную воду и понимает, что там все спокойно, все на своих местах. Затем он слегка улыбается и продолжает играть с маминым сокровищем.

Ида наблюдает за ребенком. Она кажется совершенно спокойной, ее поведение резко контрастирует с поведением ее соседей. Она знает, что у нее есть время. Но она не подозревает, что поездка продлится три дня, с множеством незапланированных остановок каждой станции и на перегонах между ними. Ида всегда любила путешествовать по России на поезде, очарованная этим ощущением неподвижности перед пейзажем, который будто бы сам проходит перед окном, со всеми его лесами, озерами, небольшими избами с покатыми крышами, хвойными деревьями, березами и снова березами.