Особенно часто я приходила сюда в самые трудные для меня дни после гибели Сергея, и просто созерцание, погружение в этот мир постепенно приводило меня в норму – тем более что на море был шторм, к берегу подошло холодное течение, и работать в воде было невозможно. К тому же в домике ихтиологов меня всегда привечал Феликс, знакомый мне с детских лет, такой солидный и надежный… Он и внешне выглядел как человек сугубо положительный: среднего роста, коренастый, с аккуратно подстриженными бородкой и усами, всегда подтянутый. Он, единственный на биостанции, каждое утро делал зарядку и совершал чуть ли не ритуальный заплыв. А вот с бородой он был далеко не единственный: большинство представителей сильного пола с гордостью носило этот знак мужского достоинства – ведь при этом можно бриться только раз в неделю, а можно вообще не бриться, как это делал белокурый Славик.

У домика ихтиологов был еще один плюс: рядом с ним за аквариумами и бассейном стоял деревянный стол, неподалеку можно было зажечь костер, и это было еще одно замечательное место для вечерних посиделок – тем более что, в отличие от Красной площади, здесь можно было даже танцевать.

Как только я пришла в себя, передо мной встала проблема: где мне жить? Конечно, я могла оставаться в домике Ванды, и она была мне рада, но тут было несколько "но". Во-первых, Ванда была женщиной хоть и с молодой душой, но все же в возрасте, и она привыкла рано ложиться спать – когда у нее не было ночных экспериментов. Молодежь же в лагере вела полудневной – полуночной образ жизни, а я, несмотря на мои "солидные" тридцать лет, все же причисляла себя к молодежи. Мне вовсе не улыбалось нарушать покой моей любимой тетушки.

К тому же домик Ванды был до предела заполнен разным экспедиционным снаряжением, и свободного пространства в нем оставалось очень мало – тем более что Тошка (по-настоящему – сэр Энтони, внук английской королевы, то есть внук любимой собаки английской королевы), хотя и отличался поджаростью, был тем не менее псом отнюдь не миниатюрным и занимал много места. Характер у Тошки был очень общительный, и его трудно было заставить оставаться на ночь в домике, когда кто-то из его обитателей еще гулял.

Была еще одна причина, довольно курьезная, по которой я не хотела оставаться у Ванды. Каждый домик в дельфинарии, хоть они и были все построены из стандартных блоков, чем-то отличался от других; такой особенностью “коттеджа» Ванды было то, что к нему примыкала пристройка, используемая как кладовка, дверь в которую открывалась в небольшой тамбур-прихожую; моя раскладушка стояла прямо возле входа. В отличие от самого домика, крыша над пристройкой была двускатная, и в образовавшемся под ней небольшом пространстве жили сони-полчки. Эти очаровательные существа, похожие на маленькую белочку с облезшим хвостом или крупную симпатичную мышку, напротив, с пушистым хвостом, пробуждались регулярно с наступлением темноты, где-то около десяти часов или чуть раньше. Прежде чем отправиться на трапезу в ветви ближайшего бакаута, в засушливые дни они ходили на водопой, и это было презабавное зрелище. У Ванды, как и в некоторых других домиках "высшего класса" и лабораториях, стоял кондиционер; когда он работал, на его решетке, находившейся под самой крышей, конденсировалась влага, и вода с нее капала в подставленное ведерко. Сони одна за одной перебирались с чердака на проходивший под крышей желоб, а оттуда изящно прыгали на решетку кондиционера и утоляли жажду. К людям они привыкли и не обращали на нас внимание – если мы, конечно, не слишком шумели. Иногда сразу две сони сталкивались у источника – и тогда случалась маленькая драчка; обычно меньший по размеру зверек удирал и дожидался своей очереди где-нибудь на крыше или в ветвях бакаута. Мы так и не смогли сосчитать, сколько их всего было – то ли девять, то ли одиннадцать; судя по всему, тут жило целое семейство – родители, два крупных взрослых полчка, и их более мелкие детеныши. Это были страшно смешные и привлекательные зверьки; когда тетушка днем что-то разбирала в кладовке, они обычно просыпались (но не до конца), и из разных щелей высовывались их любопытные мордочки. Иногда они забирались за планку под потолком, клали на нее передние лапки и, раскачиваясь, заспанными глазками наблюдали за тем, что она делает.