«Замечательный мальчик», – сказал пустой комнате Лайнел. Он вообще не мог представить, как партия могла согласиться, чтобы подобные субъекты находились в местах производства. Отложив папку Роджера, он сконцентрировался на последнем кандидате, чьё досье было самым объёмным и тяжёлым. На первой странице была чёрно-белая фотография. Сверлящие малюсенькие глаза были похожи на две точки, немного терявшиеся на большом веснушчатом лице молодого человека. Его кудрявые волосы были похожи на большую шапку и заканчивались явно далеко за пределами рамок фотографии. Офицер прочитал его имя – Кейн Салса. В графе «Планета» был указан Мирал, а возраст кандидата был равен 25 циклам. Хотя социальный уровень был отмечен цифрой 3, Лайнелу показалось, что сама цифра была как-то странно напечатана. Взяв тонкий, почти прозрачный листок бумаги из досье, он поднёс его к лампе освещения. Было видно, что изначально там была цифра 1. Значит, при заведении дела он не был социально опасным. Как правило, дела заводили на граждан, которых называли стукачами. Как только Лайнел подобрал остальные листки из досье, чтобы приступить к беглому изучению профиля, в его сознании промелькнул номер 460—799. Вернувшись к первой странице с фотографией и порядковым номером, офицер прокричал: «Твою ж мать, святые черви!» Теперь он понял, как звали того самого бдительного гражданина. Всё досье изобиловало случаями проявления бдительности по отношению не только к абсолютно чужим людям, но и к своим коллегам и родственникам. Кейн работал в имперской канцелярии по ведению учёта. За несколько циклов работы он дослужился до помощника главного счетовода, написав более 15 доносов на своих коллег. Последний донос был как раз на главного счетовода, которого Кейн уличил в растрате партийных средств. Так как Кейн Салса был его помощником, он тоже попал под прицел жёсткого партийного аппарата, только на этот раз в роли обвиняемого.

– Хватит предаваться сладким грёзам, принцесса! – внезапно раздался голос Уоррена из динамиков в стене. – Я не вижу тебя на улице, а это значит, что ты опять там дрыхнешь, бездельник! – на мгновенье его прервал треск, вылетевший из древних колонок. – Нам нужно расчистить всё то дерьмо, которым вы заполнили колонию, до приезда гостей, поэтому я не понимаю, почему твой бальный костюм ещё не надет. Бегом в подсобку, дегенерат!

– А может быть, тебе самому там всё вылизать со своим полоумным дебилом? – огрызнулся офицер.

Ему никто не ответил. Все микрофоны в офицерских комнатах уже давно пришли в негодность и не работали. Коллинсон глубоко вдохнул, громко выругался и направился к выходу. Злость внутри него росла с каждой минутой. «Мы ещё посмотрим, кто кого обскачет, Хряк», – подумал офицер. Хлопнув дверью, он направился в подсобку, не в силах отделаться от чувства, что Уоррен с племяшей пока ведут с весьма большим отрывом.

Активировать тумблер так и не удалось. После трёх тщетных попыток Коллинсон решил пойти за Милтоном, чтобы вместе в ручном режиме открыть двери подсобного помещения, которые были древнее, чем сам император. Милтон в это время проводил инструктаж для своей группы в одном из залов для собраний. Коллинсон не хотел прерывать его брифинг, но, с другой стороны, это по вине Милтона и других опоздавших он теперь будет на улице несколько часов отдирать налёт от радиоактивного дождя на торце колонии. Тогда почему бы и не прервать доклад этого дебила?

Едва приоткрыв дверь, офицер услышал бурное обсуждение:

– Сэр, а почему у нас будет только 5 дополнительных копателей? Я слышал, что в соседней колонии команды расширят минимум на 20 человек! – спросил один из людей Грега Милтона.