Оказалось, что вопрос о том, какие каноны необходимо соблюдать, совсем не ясен для православного сознания. С этой проблемой в полной мере столкнулось и Предсоборное Присутствие, работы которого продолжались в Петербурге в течение четырех с половиной месяцев 1906 года.
Проблема понимания и изменяемости канонов в Предсоборном Присутствии
Вопрос о том, какое место занимают церковные каноны, возможно ли изменение канонов и допустимо ли создание новых канонов, был поднят уже на первом мартовском заседании Предсоборного Присутствия.
Подходы к этой проблеме были различны. Так, профессор Н.Н. Глубоковский[131] подчеркивал неизменность канонов в противовес изменяющемуся государственному законодательству.
Сами каноны решительно объявляют себя твердыми и нерушимыми (VI Всел. Соб. пр. 2), «несокрушимыми и непоколеблемыми» (VII Всел. Соб. пр. 1), и постулируют к уважительному соблюдению их (IV Всел. Соб. пр. 1), особенно для пастырей[132].
Сторонники изменений говорили о необходимости правильного понимания канонов, о задачах прочтения канонов в их историческом контексте. Суммируя свои выступления в Предсоборном Присутствии, Н.П. Аксаков писал:
Само собой разумеется, что и каноны соборных постановлений суть часть предания церковного, и, встречая в них какое-либо несогласие с нашим догматическим представлением о Церкви, мы должны проверять наше представление о Церкви или наше понимание самих канонов, а не делать опрометчивых заключений о неверности или непригодности самих канонов[133].
Предсоборное Присутствие на каждом шагу сталкивалось с проблемой понимания церковных канонов. Казалось бы, для всех было ясно, что именно каноны должны служить основанием грядущих реформ, однако произошло то, о чем еще в 1870-е гг. писал Н.К. Соколов: каждый вопрос церковного устройства вызывает спор, в котором обе стороны опираются на священные каноны, причем Книга правил остается чем-то
вроде арсенала древностей, из которого берется и назначается к употреблению только то оружие, которое угодно и желательно в данном случае и при известных обстоятельствах[134].
Примером может служить использование канонов в ходе острой дискуссии о составе грядущего Собора. Церковные каноны молчат об участии клириков и мирян в Соборах, однако об этом свидетельствует история Церкви. Позиция полного отстранения мирян от участия в церковном управлении со ссылкой на каноны последовательно проводилась в выступлениях епископа Волынского Антония (Храповицкого):
Собор поместный составляется только из епископов, и если «группа петербургских священников» пытается указать на соборы, в коих участвовали миряне, то таковые или касаются злоупотреблений (ведь был и разбойничий собор) или подлежат поправкам. ‹…› Не зная вовсе учения веры, ни св. Библии, не желая знать св. канонов, о восстановлении которых они же заговорили с таким искусным притворством, эти отцы и господа не иного чего начнут домогаться, как того, о чем они пишут в газетах и журналах, уже сознательно восставая против священных канонов, а следовательно и против Православия[135].
Ответ «группы петербургских священников» был составлен Н.П. Аксаковым:
Преосвященный Антоний ставит в упрек священнослужителям и мирянам их пренебрежение канонами, от которых нельзя отступать, а от имени епископов предлагает проект церковного управления, составляющий отступление от канонического установления. Что это? Или каноны обязательны для священнослужителей и мирян, а епископы свободны от них? Пусть будет так. Признавая себя связанными основными канонами Церкви, мы не желаем и не можем допустить иного церковного строя, кроме начертанного апостольским преданием, выразившимся в древних канонах. ‹…› Мы не желаем ничего, что не оправдывалось канонами ‹…›. Мы твердо веруем, что ради зодческого преуспеяния Церкви как тела Христова православные русские епископы смирятся перед начертанным канонами строем и дадут Церкви возможность жить и действовать в полноте общения, памятуя умоляющий голос апостола: «Пастыри, не господствуйте над уделом!»