– Вы говорите о стратегии? Как в шахматах?

– О-о-о! Последний раз я наслаждался этой игрой почти двадцать лет назад! Почивший отец частенько таскал меня по своим излюбленным местам, где часто прожигал время с приятелями.

– Не думал, что вы тоже увлекались этой великолепной игрой-стратегией.

– Я ненавидел её. До того времени, пока не примерил одежды клирика, и впоследствии – епископа… – Брюмо поджал нижнюю губу. Остановившийся взгляд говорил о нахлынувших воспоминаниях.

– Епископ, вы говорили о рациональном использовании.

– Да. Снова отвлёкся. Извини… Страшнее двух епископов, может быть только епископ-одиночка. За минуту можно с лёгкостью свести с ума неграмотного фермера – достаточно перед ним заживо вскипятить курицу. Считай готово! Но только до тех пор, пока он не раскусит весь подвох.

– Это меня и смущает. Я не знаю, в каких случаях будет оправдано использование урн.

– Для этого среди нашего брата используется особая система знаков. Она полезна при отработке навыков использования круга смерти. В этом деле важно понимать напарника с полуслова. А лучше, вообще без слов. Иногда применение нужной урны в нужное время кардинально меняет расклад сил на поле боя.

– Епископ, по-моему, вы заглядываете слишком далеко. Нам нужно всего-то попасть в Галифаст.

– Однако до него нужно ещё добраться! Мы не сможем при удобном случае отпевать урны. Не будет лишним для себя уяснить эти знаки! Запоминай. Показываю только один раз.

Брюмо выставил указательный палец вверх и продублировал голосом название условного знака, обозначающее воздействие круга смерти. Обучение продолжалось около получаса, до того момента, как из темноты не возник пресвитер Максанс.

– Можете забирать свои урны, – как всегда, губы старца тронула загадочная улыбка. – Черпий. Контролируй эмоции. Теперь их проявление может быть небезопасным.

Артур протянул руку и взял тубус. По пальцам пробежались невидимые нити божественной силы. Подобное чувство черпий испытывал второй раз в жизни. Вспомнился монах Ульрих. Старик что-то предчувствовал. Его полуслепые глаза хаотично вращались в момент их расставания.

Оказавшись в руках носителя, урны ожили. Тревожными барабанами забила урна угрозы, а урна проницательности заставила черпия уставиться в каменную стену, до этого оставленную без внимания.

– Епископ! Стена!

Только что принявший свои урны епископ молниеносно среагировал на исходящие от них сигналы.

– Мы потеряли много времени! Храни нас Бог.

Брюмо обнажил клинки. Завидев реакцию епископа, пресвитер Максанс цыкнул в сторону чаши, где Бенджамин вполголоса беседовал с юнгой. Оба замолкли. Уайт выпучил глаза. Кивнул Алберту на лежащий рядом арбалет. Сам стараясь не шуметь, поднял с земли серп.

– Что вы чувствуете? – прошептал монах, извлекая из-под полы кузнечный молот. Высохшие пальцы крепко сжали молотовище.

– Стена. Что-то не так с ней, – шёпотом ответил Брюмо и повернулся к Артуру. – Принеси факел. Только тихо.

Черпий кивнул. Осторожно переставляя ноги, попятился назад, не упуская из виду каменную кладку. В повисшей тишине было слышно даже шуршание пламени в чаше. Под ногами заскрипела каменная крошка. Артур схватился за рукоять факела. Стрельнули искры. Только сейчас черпий уловил еле слышимый звук. Что это? Подземная река? Водопад?

Пламя факела осветило изъеденную плесенью стену. Необработанный природный камень. Такой повсеместно используется во всём королевстве. Почерневшие от сырости швы – обычное для подземелий дело. Типичная с виду стена. Что в ней странного?

– Подойди ближе, Артур. Нужно больше света, – Брюмо прислушался к интуиции. Что не так с этой стеной? Плесень, как и повсюду. Проросший в швах грибок. Неровные ряды. Вот оно! – Другой камень.