Артур оглядел временный лагерь. Сын фермера дремал, прислонившись спиной к опоре. Женщина укрыла дочь собой, спрятав её от промозглого ветра. Пронырливый юнга начал собирать хворост.

– Ночевать под опорой нельзя. Неизвестно что за зверьё нагрянет к нам на огонёк. Но моя… – черпий огляделся. – … моя урна предупреждает о другой опасности.

Епископ сдвинул бровь. Глаза приоткрылись от удивления.

– Ты сейчас заявляешь о том, что моя урна противоречит твоей?

– Но это действительно так. То же самое я почувствовал перед посадкой на «Экберт».

– То есть, ты знал, что произойдёт резня?

– Нет. Нет. Что вы? – Артур опешил от такого обвинения. – Урна сказала мне что есть опасность. Но в тот раз я неправильно её трактовал. Сейчас так же.

– Интересно. Получается, что одни и те же урны дают разное толкование.

– Разве это возможно, епископ? Каждый чтец… – Артур замер на полуслове. Смысл дошёл до него быстрее, чем он успел договорить. Черпий с тревогой посмотрел на епископа. – Урна на дирижабле… Габриэль сказал, что она бесполезна.

– Урна на дирижабле не выявила скверные замыслы отступников. Как и моя, – Брюмо пристально всмотрелся в глаза черпия. – Урна на транспорте, так же, как и у меня, были умышленно настроены не по созвучию пара.

Возникшая догадка разгорячила епископа. Он вскочил и принялся мерить шагами покрывшуюся инеем землю.

– Мои урны отпевал верховный монах Азраил – настоятель Галифасткого прихода. Там же отпевались и урны для всего королевского флота. Гражданского и военного.

– Стало быть, вы оказались правы. Отступничество коснулось и высших чинов. Неужели такое под силу противникам пара?

– Обсудим позже, – епископ посмотрел на темнеющее небо. – Присмотри за людьми, а я проверю, что там с этой церквушкой.

Брюмо осторожно подошёл к выложенному из камня крыльцу. Здесь действительно были странности. Засохшие куски грязи, отвалившиеся с обуви. Широкая полоса от двери – значит её часто открывали. След свежий. Ещё не успел забиться пылью и грязью. Правая створка, просевшая. Епископ протянул руку и взялся за массивную дверную ручку. Потянул. Дверь не поддалась. Закрыта изнутри, но некрепко. Небольшой засов или лёгкая перекладина.

– Будем ломать, – не поворачиваясь бросил Брюмо. Несмотря на парящее в воздухе напряжение его урны по-прежнему молчали. Это настораживало ещё больше. Дела обстоят хуже, чем казалось на первый взгляд. – Ты что-нибудь чувствуешь, Артур?

Черпий прислушался к своим ощущениям. Урна всё так же пульсировала об опасности. Она шла отовсюду. От церкви. От окружающего леса. От угольного хранилища и даже от опоры, под которой сейчас сидели люди.

– Опасность. Она везде. Не могу сказать, где её больше. Снаружи или в церкви. Урны почти иссякли. Скоро мы останемся без защиты благословлённого пара.

– Я бы не кричал об этом на всю округу.

Раздавшийся из лесной чащи голос застал всех врасплох. Епископ выхватил кинжал и встал на изготовку, крутя головой из стороны в сторону. Кустарник раздвинулся и на площадку перед опорой вышел старец, одетый в поношенную монашескую рясу. Седая борода до середины груди. Перевязь с подвешенными заячьими тушками. За спиной – старенький арбалет. Пояс из джутовой верёвки, с заткнутым за него кузнечным молотом.

– Убери оружие. Не меня опасаться нужно, а тех, кого привлекли криками, и этой вашей махиной, – старец кивнул на колышущийся дирижабль.

– Кто ты? Назови своё имя старик, – Брюмо не внял совету странного монаха и не опустил оружие.

– Моё имя ничего вам не скажет. Если хотите укрыться, следуйте за мной. Они уже близко, – незнакомец невозмутимо прошёл мимо епископа и направился к высоким дверям. Встав у стены, ловко извлёк неприметный с виду камень и запустил в образовавшееся отверстие руку. За что-то дёрнул. Раздался звук сработавшего механизма. Створ приоткрылся. – Идёте? Второй раз приглашать не буду.