А Цербер не останавливается. Пока не оставляет меня полностью обнаженной.

Пытаюсь приподняться, но тщетно. Да и куда бежать?! Сегодня мне наглядно показали, что рыпаться не стоит. Как и думать, что громиле, возвышающемуся сейчас надо мной нужно специально разрешение о доступе к моему телу. Он возьмет свое все равно. Просто потому что хочет.

И я должна испугаться. Заорать от ужаса. Показать, что не хочу, что боюсь! Но я лишь хлопаю глазами, наблюдая за тем, как оголив меня полностью, «медвежьи лапы» начинают раздевать самого Цербера.

И на что я еще надеюсь? На то, что сжалится? Так в сказки давно не верю, не в той семье родилась.

Сердце становится бешеным. Гремит в груди, а будто в самом горле содрогается. Я зажмуриваюсь, когда мужчина стягивает с тебя последний клочок ткани – боксеры. Не хочу видеть его голым! Нет! Не хочу!

Или хочу? Хочу? Я хочу посмотреть?

Тяжелые движения, и кровать скрипит под его мощным телом. Чувствую, как оно горячо, и как этот жар потихоньку касается моего тела, пока меня совсем не прожигает от этой близости, пока Цербер не впечатывает меня в свое раскаленное туловище.

И я вскрикиваю, но мой крик тут же утопает в мягкости одеяла, которое накрывает нас сверху.

Ноги и руки начинает покалывать. Сначала едва ощутимо, а потом очень сильно. Я буквально чувствую, как жизнь возвращается в мои омертвевшие на морозе конечности. Цербер делится со мной своим теплом. Согревает, буквально укутав собой.

Я открываю глаза. На секундочку. И встречаюсь в ним взглядом. И тут же будто лечу в пропасть его горящих глаз. В свободном полете захватывает дух. И теперь меня снова трясет. Но на этот раз не от холода. И по мере того, как мое ледяное тело становится теплее, меня бросает в другую крайность. В жуткий жар, что уже пустил свои горячие языки где-то в моей груди. И я пытаюсь отстраниться, но лишь сильнее упираюсь в литые мускулы.

А ведь Цербер даже ничего не делает. Просто прижимает меня. Согревает собой. Я сама выдумываю все остальное в своей голове. В ярких красках представляю.

Тепло, о котором я так долго мечтала в лесу, буквально сводит меня с ума. Я все же сдаюсь, расслабляюсь в этой неге, придаваясь ощущениям полностью. Дурные мысли исчезают, остается лишь невнятная каша. И мне хорошо… Черт возьми, как мне хорошо!

А потом начинаю чувствовать, как где-то в районе моего живота пульсирует раскаленная дубина, плотно вжимаясь в меня.

Ассоль

Пытаюсь отстраниться. Мне это как воздух нужно. Чувствовать, как в тебя упирается возбужденная мужская плоть, невыносимо. Для меня это… слишком.

– Куда? – дергает на себя. Резко. Будто ни с женщиной обращается. У меня аж кости хрустят. – Лежи. Грейся. Мне не надо, чтобы ты тут коньки отбросила.

И вот я снова вдавлена в мускулистое тело. Крепкое настолько, что сложно поверить, настоящее ли оно. Только на этот раз Цербер откидывает мою ногу так, что его твердое как камень бедро оказывается между моих ног. У того самого места. И когда я прижимаюсь к нему жаркой плотью, внутри что-то сжимается. Что-то такое, чего я раньше никогда не испытывала.

Рвано дергаюсь. Выпутаться хочу. Но не выходит. При каждом движении мои складочки трутся о его обнаженную ногу. И там всякий раз разливается порочное тепло. Я буквально чувствую, как оно загорается на нежных губках, а потом попадает в кровь, распространяясь по всему телу.

Щеки горят огнем. Пылают так, что блины пожарить можно. Я в жизни такого стыда не испытывала. И такого постыдного неожиданного влечения тоже.

Чувствую его широкую ладонь на моей спине. Как она ползет по ней сначала медленно, а потом все более жадно. С нажимом. Не проходит и пары секунд, как Цербер уже без стеснения мнет мое тело. А я отчего-то больше не сопротивляюсь.