И его слова что-то переключают во мне. Уязвляют до такой степени, что я отхожу от собственной линии поведения, которой решила придерживаться. Ляпаю, не подумав:

– ДНК–тест покажет, что это твой ребенок, все равно этого не скрыть, тем более от жены, – в моем голосе ехидство и уязвленная гордость, но затем я прикусываю губу, коря себя за несдержанность.

– Вскрыть правду придется только в том случае, если это окажется мальчик, – не теряется Фарид и усмехается, дергая щекой. Его глаза сужаются при виде меня, а сам он бычится: – Ты забыла о нашем уговоре?

В уголках моих глаз скапливается влага, а руки начинают дрожать.

– Мы ни о чем с тобой не договаривались. Я буду рада любому… – ломкий голос выдает мою боль, но я совершаю ошибку за ошибкой, не понимая, как каждое произнесенное слово топит меня все больше.

– У меня нет времени выслушивать твой бред. Иди, я занят, – вижу, что мои слова взбесили его. Жилка на шее дергается с бешеной скоростью. Сам он трет переносицу и садится на свое место, машет мне пренебрежительно рукой, уязвляя и обижая еще больше. – И не забудь, никто не должен знать, что ты думаешь, что беременна от меня. Я ясно выражаюсь?

Руки мои трясутся от негодования и слабости. Мелькает неуместная мысль: а ведь со своей драгоценной невестой он говорит по–другому. Мягче, нежнее…

– Вполне, – цежу сквозь зубы и выхожу из его кабинета, гордо расправив плечи.

– Шпильки делают тебя более сексуальной, носи их, если хочешь моего внимания, – хмыкает он мне вслед.

Я же замираю, чувствуя напряжение в каждой клеточке тела, а затем быстро ухожу, игнорируя его смех. Чертов негодяй!

К концу рабочего дня мои ноги гудят от усталости, несмотря на то, что я была даже не на каблуках весь день. Благо больше не тошнило, так что лишних вопросов со стороны начальства не возникало. Хотя после обеда он смотрел на меня странным взглядом, но ничего не спрашивал. Имел чувство такта, хотя вот скрыть любопытства ему так и не удалось.

– Ты увольняешься? – вдруг задает он мне вопрос, как только я начинаю собираться и уходить домой.

– Скорее, меня увольняют, – скошенный рот на моем лице должен был сказать все, что я думаю об этой ситуации и чувствую в связи с этим.

– Не понял, – хмурится шеф и вскакивает со своего насиженного места.

Обычно он уходил гораздо позже окончания рабочего времени, и сегодня день не был исключением. Но как только начальник услышал от меня последнюю новость, на его лице тут же проступило выражение шока и негодования, и я тут же пожалела о своей несдержанности. Не хватало еще, чтобы он пошел к Фариду и попытался отстаивать меня и мою должность.

– Все в порядке, Георгий Сергеевич, – примирительно поднимаю руки, пытаясь его остановить, он уже надел свой пиджак, готовый выйти за мной следом.

Зная его характер, не удивлюсь, если потащит в кабинет генерального за собой, причем схватив за шкирку.

– Не в порядке. Скажи, на милость, что произошло? У твоего брата какие–то проблемы в холдинге? Поэтому тебя устраняют? – считает, что зрит в корень проблемы, говорит об этом так уверенно, что на секунду мне и самой кажется, что это правда.

– Н-нет, – все же через некоторое время отвечаю, чуть придя в себя и собрав в кучу мысли. – Богдан тут совершенно ни при чем. И мне бы хотелось, чтобы вы не сообщали ему. Это будет… Проблемой.

– Так он еще и не знает? – вздергивает брови, выказывая удивление, мужчина.

Я же судорожно думаю, как умерить его пыл.

– Георгий Сергеевич, я все равно уволилась бы в сентябре. Возможно, уеду в Германию по программе обмена, так что давайте оставим все, как есть, – произношу мягким тоном, гляжу ему в глаза с таким умоляющим видом, который всегда на брата действовал безотказно. – Прошу вас.