– Смею об этом догадываться! – желчно фыркнул Макрон. – Только в чем его суть?

Оптион понял, что за рядовое происшествие дело уже не сойдет, и повел дежурный бубнеж:

– Я находился при исполнении, заведовал раздачей воды. Первыми прибыли водовозы Второй Иллирийской, как раз перед парнями из Второго легиона. И вот как раз когда я начал розлив по флягам, в очередь врывается один из легионеров и требует, чтобы я обслужил вначале его сопалаточников, а уже потом моих парней. Вначале, мол, по правилам причитается легионерам, так что моим ребятам придется потесниться перед… ну, настоящими солдатами, как он сказал.

– Кто это сказал?

Оптион поглядел Макрону через плечо, но на легионера указать не успел: тот вышел сам.

– Это был я, господин префект.

Макрон, обернувшись, быстро его оглядел.

– Ты у нас кто?

– Децим Тадий, господин префект. Шестая центурия.

– Что дало тебе право так действовать, солдат?

– Как он сейчас и сказал, господин префект: легионы в походе всегда берут свою долю первыми.

– Это когда речь идет о военной добыче, Тадий, и ты это знаешь. А не о рационе. И уж тем более не в нашем положении. Здесь каждый, покуда я командую, получает свою причитающуюся ему долю. Будь он хоть иллириец, хоть легионер. – Макрон, сделав шаг, жезлом постучал Тадия по нагрудным пластинам. – Уяснил?

– Уяснил, господин префект.

– Вот и хорошо, потому что, если ты себя еще так проявишь, я выставлю тебя из моей когорты и определю служить во Второй Иллирийской. Уж там тебя кой-чему научат.

Тадий с уязвленным видом открыл было рот, на Макрон его перебил:

– Помолчи! А теперь всем – вы слышите, всем – встать и дожидаться воды в порядке очереди. Выполнять!

– Стой, – негромко скомандовал Катон Тадию в тот момент, как все начали расходиться. – Тадий, приказываю тебе задержаться.

– Что ты делаешь, Катон? – рыкнул Макрон. – Дело решено.

– Пока нет, господин старший префект. Этот человек ослушался приказа оптиона. А это прямое нарушение артикула.

Макрон оглядел солдат: ближние, делая вид, что заняты своими делами, с тайным любопытством поглядывали. Макрон, придвинувшись, вполголоса сказал:

– Послушай, вопрос решен. Никто не пострадал. Нет смысла разжигать из-за этого страсти.

– Но и махнуть на это рукой мы тоже не можем. Он пререкался со старшим офицером перед свидетелями. Такое нельзя спустить. Этот человек должен быть наказан.

Макрон досадливо выдохнул:

– Послушай, Катон. У меня нет на это времени. У нас и без того хлопот полон рот, а тут еще забивать себе голову каким-то полевым наказанием…

– И тем не менее. Я настаиваю, чтобы этот легионер был наказан в соответствии с уложением.

Макрон раздраженно почесал бровь, после чего процедил:

– Что ж, будь по-твоему. – Он повернулся к Тадию и уже в полный голос звучно сказал: – Легионер Тадий!

– Слушаю!

Макрон проворно думал. Штраф, наряды, порка? Здесь, в пустыне, они бессмысленны. В данных условиях приемлемо лишь одно наказание, причем такое, какое Тадий прочувствует до глубины души.

– Ты лишен суточного рациона воды. Возвратиться в свою когорту.

– Слушаю, – сглотнув, сквозь сжатые зубы произнес легионер.

Он отсалютовал, перекинул через плечо порожнюю флягу, развернулся и порывисто пошагал прочь; в каждом его шаге читались скрытая ярость и чувство обиды.

– Продолжай, – кивнул Макрон оптиону у повозки.

Когда скудные порции воды заструились в протянутые фляги, Макрон взглядом позвал Катона, и они вместе пошли от солдатской очереди. На достаточном, уже не на слуху, расстоянии Макрон остановился и свирепо воззрился на своего друга:

– Что это, Аид тебя поглоти, было?