Сразу пришло ясное понимание времени и места. Щеки горели, лоб был влажным и сильно болел. Зомби вообще-то не испытывают реальной боли, но при механических повреждениях организма внутрь их мозга поступают нервные импульсы с информацией о неадекватности происходящего. Импульсы эти вызывают ощущение резкого дискомфорта, которое традиционно именуется болевым синдромом. Институтский курс основ строения и функционирования зомби-особей мгновенно предоставил Кириллу нужную информацию. Видимо он ударился лбом о переднюю панель машины. Справа моргали недоуменные глаза Лины.

– Милый, ты в порядке? – голос зомби-девушки почти осип от напряжения. – Что с тобой произошло?

– Кажется, отключился ненадолго… – Слова подбирались с трудом. – Наверное, устал.

– Но, милый, инстинкт отдыха должен включаться в спальне, а не в машине. – Напряжение в голосе Лины усиливалось. – Отдыхать в машине неправильно…

Вместо слова «неправильно» явно должно было прозвучать слово «неадекватно», но сказать это вслух Лина не смогла. Слово было слишком страшное, чтобы применить его к постоянному другу. Впрочем, испугана девушка не была. Напряжена, поставлена в неудобное положение, может быть, даже расстроена, но не испугана. Адекватные зомби никогда и ничего не боялись, само понятие страха совершенно выпадало из той системы инстинктов, что управляли жизнью зомби-общества. Страх могут испытывать только животные, ну и, может быть, те не-совсем-человеки, которые ордами бродят за Барьером. Они, впрочем, ничем не отличаются от животных.

– Наверно, утреннее отравление еще не прошло, – успокоил подругу Кирилл.

В глазах Лины засветилось невероятное усилие, с которым она пыталась выудить из своей памяти события прошедшего утра. Сделать ей это не удалось, поэтому, придав лицу должную степень сочувствия, она сказала:

– Бедный котик, тебе обязательно надо выпить пилюлю, как только доедем до дома. Потерпи чуть-чуть.

Девушка потрепала его по волосам, скорчила самую милую гримаску и снова нырнула в пучину зомбифона. Кир в очередной раз пообещал себе узнать, в каком чертовом сериале Лина подцепила привычку звать его «котиком», и стереть этот сериал из программы зомби-панели. Краем уха он услышал, как Лина доказывает кому-то, что у него не слабый желудок, что она не теряет с ним зря время и вообще, что он не рохля (слово было неприятное, но смысла его никто не знал). Пожелав тёще доброго настроения, Кир отвернулся и уставился в боковое стекло.

Мелкий дождик уже успел наследить на машинах. В соседнем квадратно-черном зомбимобиле сидела семья. Зомби-мужчина лет сорока, с полноватой постоянной подругой и двумя детьми терпеливо пережидали пробку. Головы их окутывала радужная аура зомбифонов. Сидевший справа, прямо напротив Кирилла, мальчик, на макушке которого ерошился белобрысый хохолок, вдруг оторвался от экрана и посмотрел в окно. Взгляды их встретились, и Кирилл приветливо улыбнулся. Мальчик сказал что-то сидевшей рядом сестре, и вот уже оба ребенка молча пялились на Кирилла. Тот улыбнулся еще раз, уже обоим детям, но те оставались серьезны. Ему стало не по себе, он почему-то представил себя насекомым, которого изучают в увеличительное стекло, рассматривая каждую мельчайшую деталь и запоминая ее строение. Хотя Кирилл был точно уверен, что никакие его детали дети не запомнят, неприятное ощущение не покидало его. Элегантные золотые метки первой категории на воротничках юных исследователей только усиливали данное ощущение. Кириллу стало казаться, что в зрачках детских глаз выплывает та тьма, которая пыталась поглотить его во время сна.