В погоне за ходжами войска Цин зашли на запад дальше, чем любая китайская армия за последнюю тысячу лет. Армии расположились лагерем на окраине Ташкента, а одно подразделение дошло до города Таласа, где за тысячу лет до этого произошло знаменитое сражение между китайскими и арабскими войсками. Цинские войска повсюду подчиняли себе местных правителей. К тому времени, когда кампанию свернули, несколько казахских и киргизских племен, правитель нового государства в Коканде в Ферганской долине и многочисленные мелкие правители из отдаленных регионов вроде Бадахшана, Читрала и Балтистана подчинились цинской армии. Династия Цин так и не заняла эти земли, и подчинение это было условным. Однако Джунгарию и Алтышар оккупировали и присоединили к государству, чье правительство располагалось в Китае. Территория империи Цин увеличилась в три раза.

Государство Цин управлялось из Китая, но до какой степени его можно считать именно китайским государством? Группа так называемых новых историков Цин в последние несколько десятков лет убедительно доказывает, что это была не просто очередная династия, которая полностью ассимилировала с китайской культурой. Скорее ее можно считать империей, завоевавшей Внутреннюю Азию, а Китай – лишь частью (хоть и очень важной) этой огромной державы. Династия Цин опиралась как на внутриазиатские, так и на китайские политические традиции. Как это было принято во многих империях Внутренней Азии, династия Цин полагала различия само собой разумеющимися и применяла разные методы управления для разных групп подданных, у каждой из которых были свои отношения с правящим домом. Китайские подданные династии Цин составляли подавляющую часть населения, но они по-прежнему были лишь одним из нескольких культурных образований империи. Как пишет Джеймс Миллуорд, «хотя империя и была центростремительной, в центре ее располагалась не абстрактная "китайская цивилизация" и даже не конфуцианский Сын Неба, а скорее дом Айсинь Гьоро в лице многоликого императора Цин»{17}.

Император даже представлялся по-разному разным группам подданных. Для ханьцев он был хуан-ди, императором и носителем Небесного мандата. Для маньчжуров и монголов он был ханом в рамках традиции Внутренней Азии, а для тибетцев – чакравартином, тем, кто поворачивает колесо буддийского закона. В мусульманской Центральной Азии император представлял себя правителем как в чингизидском, так и в исламском смысле: гарантом справедливости и порядка{18}. Такая имперская идеология породила разные традиции управления разными частями империи. У собственно Китая (нейди) династия Цин переняла бюрократию, систему экзаменов и конфуцианский космологический порядок, хотя и держала ханьское население Китая на расстоянии. В китайских городах цинские гарнизоны размещались в обнесенных стенами поселениях, отдельно от местных жителей. В регионах за пределами Китая династия Цин стремилась не ассимилировать аборигенов и превратить их в китайцев, а удерживать власть за счет признания и управления различиями между подданными. Обширные территории Джунгарского ханства вошли в состав империи Цин как раз на таких условиях.

Цин назвали завоеванную территорию Синьцзян (что означает, как мы уже отмечали, «новый доминион»). Ее оккупировали маньчжурские и монгольские знаменные войска, а управлялась она не напрямую, а через посредничество местных элит. Важнее всего для династии Цин был север: в степи было где развернуться конной армии, а геополитическая конкуренция с Россией стала насущным вопросом. Именно там располагалась резиденция илийского генерал-губернатора (