Централ ночью шумел как рой взбесившихся пчел, по продолам перекрикивались, в хатах стоял такой гвалт, что друг друга Могила и Ленин слышали едва. Громче всех разговаривал по телефону со своей возлюбленной Годе. Мат стоял жуткий, но зато не весь понятный, матюгался Годе на грузинском языке, потому шептаться двум сидельцам за шахматной доской не было смысла. Могила начал свой рассказ с момента как себя помнит.

– Родился я и вырос в небольшом южном городке, наш дом стоял на окраине, рядом с кирпичным заводом а улица заканчивалась на берегу озера, где водилось много карася. Половина озера проросло камышом и потому рыбалка в камышах была обалденной. Рано утром на накаченной камере от грузовика заплывали в самую гущу камышей и прямо под камерой, даже жерди для удочки не надо было искать, леску привязывали к указательному пальцу и так и ловили карася размером с ладонь, за пару часов пару килограммов рыбы. Мать ругалась, что надоело чистить карася а мы со старшим братом все ловили и несли домой. За маленьким озером было большое озеро, с зоной отдыха и пляжем, там вода была чистая а рыба не ловилась, зато раков было валом. Зато купание в большом озере всегда радовало ребятню, на берегу сколотили из досок огромный пирс-пляж и устроили песочницы с грибками а на воде стоял деревянный ресторан Поплавок, где все лето подавали вкуснейшие шашлыки с жигулевским пивом. В зоне отдыха озера был еще небольшой лес типа посадки с плодовыми деревьями и акацией. Только чего там не росло, черешня, вишня, грецкий и лесной орех, абрикосы и дикие сливы, короче рай всего, ешь летом от пуза витамины на шару, что мы и делали. С малых лет люблю воду, убегал на большое озеро купаться с лет пяти, мать переживала и запрещала без взрослых ходить купаться а я что, слушался, брался за траву на берегу и плескался до посинения, дома лупили по заднице но все зря. Уже с тех пор я стал учиться хитрить, чтобы мама не застукала плескался без трусов, потому как трусы не сохли до конца и резинка оставалась влажной и мама потрогав резинку раскалывала меня, когда я врал что в воду не ногой. Без трусов тоже не получалось провести маму, плескался я у берега и муть из воды оседала мне на коже под подбородком, без зеркала этого не увидишь и я так заявлялся домой и опять спалился перед мамой. Плавать я научился уже к 7 годам, когда старший брат скинул меня с пирса а там глубина и я наглотавшись воды стал так быстро работать под водой руками и ногами, что меня легко вынесло на поверхность и плавать учиться уже не понадобилось. Плаваю как бог в разных стилях, когда подрос мечтал стать моряком и плавал целыми днями пока коровы паслись, Ведь у нас было большое хозяйство и несмотря на то, что папа инженер а мама медсестра живности вокруг дома было много. Корова, бычок, пару хрюшек всегда в хлеву и куча птицы, индюшек, гусей и уток. В семидесятые годы в маленьких городках обеспечение продуктами в магазинах плохое было, сколько себя помню в гастрономе на прилавках валялась дешевая кровяная колбаса и потроха куриные да консервы завтрак туриста и кильки в томатном соусе, а в хозяйстве всегда свое молоко, творог и сметана, яички и мясо. Прокормить было чем всю живность, вокруг колхозные поля и стянуть с колхозного поля не считалось воровством, брали у колхоза лишнее, ведь все общее в Совдепе было. Могила немного смутился.

– Мы с тобой одной крови, помнишь Маугли, я то-же моряк, Ленин добродушно дал понять, что еше одно сходство между ними образовалась. Могила удивленно поинтересовался.