– Мария, – представил её Ухонин.

– Como esta usted? – поклонившись в свою очередь, обратился к женщине Зим.

– Muy bien. Habla usted ingles?

– Устед, устед, – вмешался Ухонин. – Сейчас только на нём и «устед». Мария – дочь управляющего рудником, он нортеамерикано, так что за столом можешь уверенно пользоваться инглишем.

Обед, состоявший из замечательных бобов и не менее замечательной свинины, прошёл исключительно на английском языке. По его окончании Ухонин достал бутылку «смирновки» – ту самую, которой он травил паука – и поставил на стол. Мария исчезла где-то в задних комнатах.

По окнам барабанил дождь.

Ухонин налил.

Они молча выпили.

– Ну как ты в целом? – нарушил молчание Зим.

– Ну… Если учитывать, как мы улепётывали из России, то выше среднего. У меня здесь два самолёта. Я же когда-то и продал их в эту дыру. Работы хватает. Немногие рискуют летать в здешних условиях.

– Что, так хреново?

– Да не то чтобы очень… Просто приучился всё делать сам. Сам себе и диспетчер, и механик, и рабочий на взлётной полосе. А ещё грузчик, укладчик груза, заправщик.

– И таможенник, – усмехнулся Зим. – «Дури» много возишь?

– Примерно половину от общего объёма. В опасные места я не летаю. Ну, там где федералы или хефе какие-нибудь. У меня другая специализация – полёты в сложном рельефе при плохой видимости. Я груз только до здешнего аэропорта добрасываю, а там они его уже сами…

– На «Геркулесах»?

– Нет, этот какие-то бульдозеры на рудник привёз. Дурь возят мелкими грузовиками, чаще на «дугласах» военного времени.

Зим кивнул. «Дуглас» DC-3 был, по версии какого-то журнала, признан «самым совершенным техническим достижением XX века». Судя по всему, эти самолёты продолжали свою более чем 50-летнюю службу на просторах Месоамерики.

– Лучше, чем на Севере?

– Да вряд ли. У нас там высоты в две тыщи метров редкость. Здесь же всё время приходится крутиться более чем на трёх. Потоки всё время срываются. Условия сложнее, чего говорить. Но и платят более чем прилично.

– Девица-то откуда?

– Она не девица. Она донна. Да мы у Куэваса познакомились. К нему мы завтра поедем. Представляешь, он устраивает вечеринку в твою честь! Он здесь мэр, пэр, хер и всё такое. В Штатах его бы назвали наркобароном. А здесь у него что-то вроде светского общества.

– Как ты ему про меня объяснишь?

– Да так прямо и объясню. Он уже предупреждён, вообще – то. Покажут тебе и кокаиновые плантации, и пеонов, и, может, даже цех по производству. Эти ребята сейчас озаботились своей репутацией. Им не нравится, когда их держат за парий. А внятный журналёр сейчас большая редкость. Поэтому, если ты не будешь давать GPS-координаты их производственных мощностей, то тебе могут показать многое. Ну и потом, я же здесь остаюсь… Вроде как заложником твоих писаний.

– Ладно, заложник чести… Тебя тут как… Компатриоты не беспокоят?

– Ну, русские здесь есть… А что? – Ухонин резко посерьёзнел.

– Нанесли мне визит. Прямо в Штатах. Причём в моей-то глуши…

Зим коротко пересказал историю появления незнакомца в кампусе.

– Ну и… Ты ментам тамошним что-нибудь рассказывал?

– Да ну… Я даже Оноши в известность не поставил.

– Исходя из того, что ты работаешь, можно сказать, «по их рекомендации», позволительно сделать вывод, что «предложение» их ты принял…

– Я, в общем-то, сейчас и приехал к тебе обсудить две вещи…

– Если ты имеешь в виду место, куда эти друзья не смогут добраться, то это явно не тут.

– Нет. Такого места я не ищу. Собственно, я его знаю – это Японские острова. Заметь, это хорошо понимали наши компьютерные приятели, которые остались там, судя по всему, навсегда.