«Сейчас я дам тебе что-нибудь», – убедившись, что теперь Карина защищена от холода и сквозняков, Назаров открывает, наконец, холодильник и достает оттуда банку колы.
«Приложи к голове, иначе может появиться синяк, – предостерегает он, – ну, Витальич дает, конечно!»
Витальич – так ласково он называет Онорина. Я беру холоднющую алюминиевую банку и прикладываю к месту удара. В это время Назаров открывает небольшой шкафчик, и достает оттуда бутылку «Bacardi» и пару одноразовых стаканов, которые тут же наполняет ромом почти наполовину. Добавив к рому колу, Назаров протягивает один стакан мне. Заметив мой недоуменный взгляд, он поясняет:
«Для расширения сосудов».
Я не возражаю, и делаю несколько небольших глотков. Кола действует смягчающе, а ром только слегка обжигает горло, что мне даже нравится. Чувствую, что внутри становится теплее и как будто бы немного светлее и радостнее. Назаров улыбается, глядя на меня. Свой коктейль он давно уже выпил.
«Нужно идти, – напоминаю я не слишком охотно, – последний день ведь».
«Допей сначала. И приходи ещё. И это… когда пойдешь, документы на изделие „П“ прихвати с собой».
«Изделие „П“?» – переспрашиваю я, хотя отлично слышала. Просто не могу поверить, что Назаров согласен принимать эти подшипники.
«Ну да, – руководитель военных кивает, – надеюсь, там все готово?»
Мне повезло, что, по неизвестной причине, я решила послушать Фарбера, несмотря на собственное мнение, и к настоящему моменту комплекты документов на обе партии действительно готовы.
«В лучшем виде», – отвечаю я и опрокидываю стакан.
Мои ноги чуть подкашиваются, когда я поднимаюсь из кресла. Либо алкоголь ударил мне в голову, либо у меня сотрясение. Но мне уже почти все равно и на то, и на другое.
«Это завод, детка, – говорю я себе по дороге в сектор, – здесь „выпить“ и „выжить“ – это одно и то же».
Глава четыре
После десяти часов вечера, когда приемка продукции военным представительством подходит к концу, все значительные события происходят на упаковке. Главный вопрос, который крутится в голове у каждого, начиная от простой упаковщицы и заканчивая заместителем директора по производству Литвака: успеем или не успеем мы упаковать все подшипники и вывезти их в сбыт до двенадцати часов ночи? Дело в том, что в полночь все склады закрываются. Таков приказ Управляющей Компании, которая диктует нам свою волю из столицы. Обмануть систему не удастся, поскольку вся она компьютеризирована, и на каждой накладной проставляется дата и время вплоть до минуты.
Неудивительно, что мы все торопимся. Кажется, все руководство сектора сбежалось сюда упаковывать подшипники. Я не смогла спокойно смотреть, как все суетятся, и вот теперь стою рядом с Фарбером и запихиваю плоды нашей трудоемкой работы, предварительно завернутые в полиэтиленовые пакеты, в картонные коробочки. Упаковывать подшипники необходимо плотно, чтобы они не двигались из стороны в сторону.
Удивительно, что Фарбер тоже решил поучаствовать. Прежние начальники сектора всегда находили себе занятие важнее. Мы стоим близко друг к другу, и я могу посмотреть ему в лицо и попытать понять, доволен ли он собой или нет. Поведение его не изменилось. Он размеренно, ни медленно, ни особенно быстро, занимается тем же, чем и я, не произнося ни слова.
«Сдача сегодня пятнадцать триста!», – сообщает Карина.
Она уже давно проснулась, подготовила реестры и посчитала стоимость всех принятых сегодня подшипников. Пятнадцать триста – это пятнадцать миллионов триста тысяч на всякий случай. Разумовский, упаковывающий другую партию за соседним столом, присвистывает от удивления.