IV

Не могу говорить, что сподвигло меня на те действия, которые опишу далее. Все же со спортом я никогда не был на короткой ноге. Физические нагрузки довольно часто давались мне с очень большим трудом. Сейчас же я немного улучшил свое состояние, бывает хожу на улицу заниматься спортом (да, сомнительное достижение, но все же). Сковывающая меня болезнь не дает возможности заниматься этим делом в данный момент, но сомнений в том, что позже я реабилитируюсь вообще нет. Белые стены в комнате меня лишь угнетают, благо есть возможность писать эту книгу. Тяжело, знаете ли, сосредоточиться, когда голова раскалывается на части от всех тех мыслей, что проносятся внутри.

Группа хулиганов начала приближаться, но как бы не подавала виду, что намериваются идти именно к нам. Впрочем, притворялись они скверно, их замысел стал понятен нам почти сразу. Стычки нам явно было не избежать. Хотя стычкой назвать это будет очень сложно, скорее очередным издевательством без возможности ответить. Слабые, маленькие и беззащитные – именно так я бы описал нас в тот день. Те парни, что играли с нами были еще младше нас, поэтому никакого участия принять они и не думали. Так еще и как на зло через то место, где находились мы, всегда ходит много людей. Всегда, но не в этот день. Этот день будто бы специально старался быть просто отвратительным. И все же мы не отступили ни шагу, ну по крайней мере я.

Подойдя поближе к нам, хулиганы ухмылялись все сильнее. Самый борзый из них вступил с нами в беседу:

– Эй, мелюзга, исчезните с нашей площадке. – Отвратный голос его даже сейчас раздражает меня.

–Нет, мы никуда не пойдем, – парировал я.

Они подошли к нам на расстояние вытянутой руки.

– Слушай, давай по-хорошему. Мы вас не тронем, если вы просто свалите. Ну или мы можем пойти по старому методу. Ты явно знаешь какому. Достанется всем, вы ведь это понимаете.

– Наш ответ нет, мы…

–А мы – это кто? Тут только ты. – Ехидная его улыбка растянулась до ушей.

Я оглянулся на поле, которое до этого жило. Сейчас же оно было девственно чисто. Меня сковал страх, я никак не мог ожидать, что мой друг просто уйдет. Такого предательства я тогда не мог понять, сейчас для меня эта ситуация не так однозначна. Возможно, не получи тех побоев в тот день, я бы никогда не пересмотрел свой круг общения. Возможно, не случилось бы других важных событий. И все же тот факт, что Артем просто оставил меня, никуда не делся.

Первый удар прилетел мне прямо в глаз. Далее последовала целая серия ударов с разных сторон. Боль была невыносима, и я повалился на землю, пытаясь закрыть лицо руками. Пинали меня прямо в живот так сильно, что я уже думал, что придется расстаться с прекрасным завтраком. Прошло где-то еще минут пять, прежде чем стало понятно, что пинать меня уже не так весело, как в начале. Они оставили меня валяться на траве, я же глазами провожал их до калитки, ведущей их уже на следующую улицу, где их лиц не было видно. Я поднялся, придерживая свой живот, казалось, что все внутренне органы вот-вот вывалятся. Глаз болел с утроенной силой (не мудрено, через несколько часов на этом месте красовался ярко выраженный синяк), из них текли слезы, слезы обиды и боли. Такое предательство, несмотря на нашу крепкую дружбу, я прощать никак не хотел. Родители поинтересовались, откуда я прихватил такие ушибы. Я скрывать не стал, сказал все, как на духу. Само собой разумеется, они начали разбираться с этими хулиганами, ну скорее с их родителями. К сожалению, никакого эффекта это не возымело.

На следующий день мы с Артемом увиделись в школе. Именно тогда я высказался прямо, хоть и детскость моих высказываний не вызывала сомнений.