– А что сегодня изменилось?

– Ничего не изменилось. Просто я поговорил кое с кем, и оказалось, что следователь по особо важным делам Турецкий в связях с мафией не замечен и вообще является человеком исключительно высоких моральных принципов.

– Об источниках можно полюбопытствовать? – Интересно, что, в Москве новую телефонную справочную завели – «Коррумпированные чиновники из МВД и прокуратуры»? Звонишь, и тебе рассказывают: если кто продается, то за сколько, а если нет, то на какое слабое место давить в случае надобности.

– Полюбопытствовать можно, – ответил Коржевский, – но выдавать их не буду, разве что Промыслова-старшего, он о вас чрезвычайно высокого мнения.

– А о Долговой вы из тех же соображений умолчали?

Коржевский, кажется, смутился.

– О Долговой – нет. А вы и с ней уже успели познакомиться?

– Успел.

– У них что, ренессанс?

– Ренессанс? – не понял Турецкий.

– Возрождение былых чувств. У Женьки с Долговой когда-то был роман. О котором она вам конечно же не рассказала. Не рассказала ведь? Так что выдать она может о нем много чего для вас интересного. А я, честно говоря, только от вас узнал, что они продолжают поддерживать какие-то отношения. Роман-то у них был еще в институте. Потом оказалось, что Женька наркоман, и Божена пыталась как-то на него повлиять, а когда сообразила, что это бесполезно, тут они, по-моему, и расстались.

Да, интересное кино получается, подумал Турецкий, положив трубку. Это же вообще может в корне перевернуть все расследование. Если Жеку опять похитили пришельцы, или где-то прячут, или вообще убрали коррумпированные менты, то искать можно до второго пришествия. А Коржевский? Перестраховывается, гусь лапчатый, или сознательно придерживает информацию?

Определенно, журналиста этого с военной фамилией нужно выщемить и подробно допросить, а Коржевского прощупать и проверить.

В «Московский комсомолец» Турецкий позвонить не успел, ему самому позвонил Меркулов:

– Загляни, Александр Борисович, есть дело.

– С каких пор я для тебя стал Александром Борисовичем? – удивился Турецкий. – Или у тебя там Азаров сидит и ты для поднятия авторитета меня по отчеству?

– Приходи-приходи, Пинкертон, давай будем вместе дедукцией заниматься.

В кабинете Меркулова действительно сидел Азаров.

– Изложи еще раз, пусть Александр Борисович тоже послушает, – кивнул ему Меркулов, как только Турецкий уселся, удовлетворенный таким раскладом.

– Излагаю. В связи с убийством Сахнова Георгия Емельяновича я разрабатывал несколько версий. Согласно одной из них убийство было совершено двумя экс-сотрудниками милиции, ныне осужденными и отбывающими наказание в спецколонии для бывших работников правоохранительных органов, это в Кондратьевске, в Рязанской области. Я просмотрел личные дела осужденных и действительно отыскал двух человек, соответствующих описанию: Тернозов Виктор Семенович и Петровский Вадим Николаевич. Оба в прошлом районные оперативники, причем Тернозов – москвич. Свидетели гибели профессора Сахнова по предъявленным фотографиям опознали их с большей или меньшей степенью уверенности. Кроме того, я проверил связи Тернозова и вышел на его старого приятеля, который видел его накануне убийства Сахнова. По его словам, он встретил Тернозова на улице, тот его тоже узнал, но в контакт вступить не пожелал, а немедленно скрылся: сорвался с места – и бегом. Так что причастность Тернозова и Петровского к убийству Сахнова можно считать доказанной.

– Я не совсем понял, – вмешался Турецкий, – или, может, у меня маразм? Так поправьте. Как они могли хлопнуть профессора, одновременно сидя в зоне? А что говорит администрация колонии? Что, эти Петровский и Тернозов получили отпуск за примерное поведение? За что они, вообще, сидят?