Разумеется, настроения это не поднимало. Клаус надеялся, что все изменится, когда магазин откроется. Яркая презентация, пару статей в прессе, ну люди своими глазами увидят, расскажут друзьям. Ричард его энтузиазма не разделял и, как всегда, высказывал пессимистичные прогнозы, которые день ото дня становились все мрачнее и трагичнее. Он рассеянно смотрел новости, когда в комнату вошла Розмари, жизнерадостная и энергичная, как молодой аллигатор.

– Ну, как у нас дела в нашем дивном магазине? – Она через всю комнату бросила сумочку на диван, промахнулась и сбила чахлый фикус, маячивший в углу, как неприкаянный дух покойника. Нисколько не расстроилась, полезла в мини-бар, вынырнула оттуда с трофеями – соленым арахисом, чипсами и колой – и расположилась с награбленным за журнальным столиком.

– Дела не очень, – признался Ричард, – что ни день, то новые неприятности. В подвале крысы развелись.

– А, – беспечно отмахнулась Розмари. – Я никогда не верила в их отношения.

– И от рекламы, на которую я возлагал так много надежд, толку ноль. Я чувствую свою вину и ответственность, тексты же я составлял, – ворон горестно покачал головой. – О, Розмари, закончится ли когда-нибудь в моей жизни черная полоса?

– Конечно. Жизнь же не вечная.

Ворон досадливо фыркнул, а Розмари глубоко задумалась. Нет, тут нужен совершенно другой подход. Пора принимать серьезные меры. Она уронила открытый пакет чипсов прямо на документы и набрала телефонный номер, который помнила наизусть.

– Мэри? Привет, моя королева. Есть минутка? Ой, что расскажу! Только никому ни слова! Ты, конечно, журналист, но ты ведь и моя самая лучшая подруга, правда, кошечка моя?

– Да-да-да! – ответил возбужденный голос в трубке.

– Так вот, мой зять, кстати, у него фамилия Санта Клаус, представляешь? Кстати, он хорошенький. Я тебе сейчас его фоточку по вацапу кину. Да. Так вот, лапочка моя, он в этом месяце открывает магазин.

Журналистка на другом конце линии немедленно потеряла интерес. Вяло спросила:

– И что продает?

– В том-то и дело! То, чего ни в одном магазине нет, – Розмари понизила голос: – Потому, что строго запрещено законом!

– Ах!

– Вот именно. Мы с ним завтра в торговом центре встречаемся. Ну, знаешь, та стекляшка в конце Золотой мили. В кафе на первом этаже. И у него будет саквояж. Это такая как бы сумка старинная, кожаная. А внутри… Ну, ты понимаешь? Ах, милая, ну не могу же я по телефону. Я и так тебе слишком много разболтала. Ну все, кошечка моя, мне пора бежать!

И отключила связь, негодница.

Маленький механический оркестр окончил увертюру к Травиате. В воздухе растаял последний звук, печальный и нежный, бронзовый скрипач медленно опустил руку со смычком, дирижер с легким скрипом повернулся и поклонился.

– Прелестная вещица, не правда ли? – Жюльетта, оживленно блестя глазами, демонстрировала свое новое приобретение Люси. – Выпускает фирма «Клаус и К», Вы, наверное, про них не слышали. Вроде бы игрушка, но совершенно заменяет патефон, и очень красиво.

– Да… Наверное… – растерянно пролепетала Люси. Сердце у нее билось так сильно, что ей казалось – это слышно всем в золоченой комнате Жульетты д`Оревильи.

Та бросила на фею острый, проницательный взгляд. И хлопнула в ладоши.

– Жан Пьер! Где ты, несносный мальчик? Нам с нашей гостьей нужно взбодриться, в конце концов еще только пять утра. Принеси что-нибудь освежающее.

Люси вздрогнула, когда вместо кота поднос с дымящимся кофе внес стройный, рыжеволосый юноша. Единственной одеждой ему служили синий халат, расшитый восточными узорами, и шипастый кожаный ошейник.