Надеюсь, мама это не заметила. Иначе я даже боюсь представить, что она может подумать.

Почему-то мне претила сама мысль о том, чтобы рассказать про похищение. Я слишком хорошо помнила горящие глаза Рона, буквально кричащие — не отступлюсь.

Я могу спастись, только если предоставлю ему доказательства того, что я ни в чем не виновата. Но как это сделать, не имея никаких улик и, что самое главное, потеряв все воспоминания? Может, мама прольет свет на эту темную историю? Мне больше некому довериться.

Быстрыми движениями я замазываю лицо, стараясь скрыть горящие щеки и красноту на коже. Натягиваю самую широкую кофту с высоким воротом, едва успевая переодеться. Дверь медленно приоткрывается, и я невольно улыбаюсь, заметив маму, которая тихо крадется к моей постели.

— Доброе утро!

Она подпрыгивает на месте и задорно хохочет:

— Как ты меня напугала! Нельзя же так, Амелия!

— Мам, я хотела спросить…как я вчера добралась до дома?

— Ты ничего не помнишь? — разводит руки в стороны. — Ну конечно, так пить — и мать родную забудешь. Слава богу, ты хотя бы адрес ему назвала, прежде чем отключиться. Ты вообще представляешь, как я волновалась?

Я слабо улыбаюсь, получая удар под дых. Тема моей памяти всегда была под запретом, но сейчас мама позволяла себе с легкой улыбкой на губах вспоминать, что, когда меня буквально вытащили с того света, я даже не помнила собственного имени.

Это больно било по нервам, но я стойко терпела. В конце концов, мама — единственный близкий человек, который у меня остался.

— Прости. Я не планировала идти в клуб и пить, но слишком хотелось забыться.

— В клуб? А мужчина, который тебя подвёз, сказал, что вы были на частной вечеринке. И вообще, почему я ничего не знаю о твоем новом друге?

— Прости. Видимо, я и правда плохо помню, что было, — устало улыбаюсь, — я только вчера с ним познакомилась. Да и рассказывать особо нечего. Поболтали пару минут и всё.

— А Брайс сказал, что вы уже больше недели встречаетесь.

— Что? — горько усмехаюсь. Только еще одного преследователя мне не хватало, — наверное, он тоже слишком много выпил.

Я смотрю в окно, избегая внимательного взгляда мамы. Отмахиваюсь от подозрений и хрипло говорю:

— Я сейчас спущусь, и будем завтракать, ладно?

Она сухо кивает, но по её глазам я понимаю, что разговор еще не окончен. Меня ждет допрос с пристрастием, но всё, о чем я могу думать — Рон. Его голос был крайне похож на тот, который проник в мой сон, и я терялась в догадках.

С какой стати мне мечтать о мужчине, пообещавшим уничтожить мою жизнь?

События разворачиваются с такой скоростью, что я не успеваю их анализировать. Всё дико сумбурно, странно и в то же время знакомо.

Резкий сигнал телефона привлекает моё внимание. Я поворачиваю голову и замираю, чувствуя, как по оголенным нервам растекается привычный страх.

На окне лежит мой телефон, который оставался в руках Роналда. Как он попал сюда?

Я прижимаюсь к стене. Бешеным взглядом окидываю комнату. Сердце стучит, как во время припадка. Мне до жути страшно, что он где-то здесь.

Пристально разглядываю черно-белые обои, потертую мебель, маленькую кровать с большим количеством мягких подушек, шкаф, письменный стол и, наконец, дохожу до штор.

Мне чудится силуэт, преследующий даже во снах. Я резко отталкиваюсь от стены, хватаю швабру, спрятанную за дверью, и дергаю занавески на себя. Лучше я сейчас узнаю, там он или же нет.

Понятно лишь одно — он точно был в моей комнате.

Стремительно выдыхаю, обнаружив, что тень неудачно падает с окна и создает видимость какого-то силуэта. Моя паранойя переходит все границы, и я со всей дури швыряю палку в сторону, хватаясь ладонями за голову.