Я спросил: «Ты мне скажешь что происходит?»

Она ответила, сразу отстраняясь: «А ничего не происходит. Мы идем паломниками в Вифлеем. Ты ведь верующий – вот и помолись».

Она бодренько стартовала. Я поплелся сзади, разочарованный безнадюгой. Вся надежда была на Изабеллу. Что у нее там в рюкзаке?

«А ничего, милый. Водичка и сендвичи», сказала она, даже не оборачиваясь.

Я и забыл, что они все слышат. Я думаю громко.

«Даже если бы ты думал тихо, тебя все равно услышат». – отправила она мне как мессидж. «Меня не слышит никто, если я не захочу. Как говорит Тригер: я думаю, а ты маразмируешь», добавила мне моя любовь.

«Не плохое начало для новой пытки», мелькнуло у меня в голове. На этот раз бесшумно. Отчего Изабелла подозрительно нахмурилась.

Она остановилась. Посмотрела на меня внимательно. «А это интересно. Совсем неплохо. Значит, решил спрятаться?»

«О чем ты? – спросил я как ни в чем ни бывало. И подумал, но громко: «Вот тебе. Как ты – так и я».

Она рассмеялась: «Да ты молодцом. Далеко пойдешь. Скоро мной командовать будешь».

Я пожал плечами.

«Ну вот», сказала она. «Так и надо».

Дальше мы шли молча. От усилия не думать и не мыслить я выдохся на такой жаре.

У дороги стояла арабская кофейня. «Зайдем», сказала Изабелла. «Передохнем немного».

Домик в пустыне – белая мазанка с плоской крышей. По фризу шла арабская вязь, очевидно с пожеланиями гостеприимства.

Мы преодолели каменные ступеньки и обрели себя в прохладе небольшой залы с аккуратными столиками. В глубине – стена с кофеваркой и сендвичами. Сели у окошка. Из-за стойки выплыла хозяйка, и мы заказали два эспрессо. Затем сипло дышали с наслаждением, медленно отходя от убийственной жары.

Хозяйка принесла нам крошечные чашечки горячего эспрессо и разрешила покурить.

Выпив чашечку, я повернул ее кверху донышком и поставил на блюдце. Через минуту, дав гуще кофейных зерен сползти вниз по стенкам чашечки, я снова поставил ее в обычное положение.

«Гадать будешь?» спросила Изабелла.

«Попробую», сказал я скромно.

Я рассматривал кофейный рисунок на стенках фарфора. Три человека с напряженной мускулатурой тащили на веревке четвертого. Веревка обвилась вокруг его шеи, он сопротивлялся, руками пытаясь ослабить натяжение, ногами упираясь пятками в землю. Отчаяние охватило меня, наподобие той веревки, за горло. Я с ужасом уставился на Изабеллу.

«Что с тобой?» спросила она, почувствовав неладное.

Я сказал: «Это Дверной, Асе и Левочка. Они волокут меня на место казни».

Изабелла попробовала улыбнуться: «Опять твои штучки. Не бери в голову».

«Изабелла, куда мы идем?» спросил я, как потребовал.

«Туда», сказала она. «Куда мы скоро пойдем по-настоящему. Но тебе об этом сейчас думать не надо» Потом вдруг захохотала, как-то нервно, и добавила: «Вообрази себя диверсантом. Вот видишь эти тропы в пустыне, по ним мы и пойдем». И стала серьезной, уставившись в окно. Уткнувшись в него отсутствующим взглядом.

Я был растерян. Это она всерьез? Поймав в воздухе мою мысль, она ответила вслух: «Нет. Я все еще надеюсь тебя спасти».

«Что-что?» переспросил я, себе не веря. «Ты хочешь меня спасти?»

«Вместе со мной», тихо добавила она. Теперь она смотрела мне прямо в глаза. Я почувствовал мощную энергию, обволакивающую меня с головы до пят.

Она сказала: «Недорасходованная энергия чревата последствиями. И вообще, как Эллочка любит приговаривать: это смешно, когда динозавр щиплет травку. Тебе пора, дорогой мой».

«И что я должен делать?»

Изабелла: «Просвечивать рентгеном тех, кого мы тебе подсунем. Затем – ломка, внушение, страх. Шантаж. Согласие сотрудничать. Если понадобится – убийство энергетическое. Чистая работа, без следов и улик».