В соседнем доме проживала девушка Рима. Сабра. Неугомонная Рима, как окрестил ее Дверной. Она была военнообязанная и участвовала в военных операциях Цахала. Гоняла санитарную машину по полям боев, подбирала раненых под артобстрелом.

Дверной предложил Тригеру меня развлечь и отвлечь и пригласил ее в гости. Я отнесся к ней враждебно. В этом был умысел, а я никому из гануритовцев не доверял.

Общение было натянутым, но она пригласила меня в гости и дала свои координаты – все тот же Ганурит. Я хотел выбросить, но что-то меня остановило. Жила она с бабушкой. Родители с ней не справлялись, поскольку она была наркозависимой. Ночевала в парках и даже сидела в тюрьме. Обо всем этом упоминала с юмором. «В тюрьме мы очень мило проводили время. И даже устроили им забастовку из-за холодного кофе по утрам».

Она была жгучая брюнетка, с пламенными черными глазами. Дверной поведал, что к ней сватался сам Тригер, но она его отвергла. Я так понял, что она обладала колоссальным инстинктом самосохранения, что помогло ей пройти через войну и наркотики, и счастливо освободиться от ухаживаний Тригера, хотя она и была еще один сайкик. Самым большим ее увлечением была астрология. Она собиралась составить на меня и сынулю гороскоп. Я обещал ей позвонить, но на самом деле сказал просто так, на всякий случай. Я посчитал ее членом этой компании.

Эллочка бурно ревновала и атаковала меня своей любовью с утроенной силой, что меня наконец насмешило, и тогда расплакалась. Мне даже стало ее жалко. И я погладил ее по плечику. Но тут же услышал торжествующее: «Ага! Тригер! Он у меня в руках!» И оттолкнул ее от себя с ненавистью, обругав себя за мягкотелость: «В другой раз не попадайся на удочку, болван».

Среди шумов и голосов в моей голове настойчиво звучало слово «шабот». Вот он пришел этот шабот. Никто никаких обычных ритуалов в этой компании бывших советских безбожников не соблюдал. Все почему-то ушли в пивную, предварительно уже накачавшись. Эллочка, как ни странно, ушла с ними, поцеловав меня в щечку. Тригер перебрал и валялся на матрасе в своей комнатушке. Спал, или делал вид? Ключ торчал в двери. Я почуял шанс на свободу. Но куда мне деться? Ах да. Есть же теперь Рима. Нашел ее карточку, тихонько открыл дверь и помчался по лестнице вниз. Никто меня не преследовал.

Дом Римы оказался в соседнем блоке на первом этаже. Я постучал колотушкой в дверь. Открыла сама Рима. Удивилась, но пригласила войти. Мы уселись на диване и начали вежливую беседу. Она рассказывала мне о войне. О том, что ее спасала только вера в защиту белой энергии, когда приходилось лавировать машиной между свежими воронками артобстрела. Как хорошо было в тюрьме за нарушение воинской дисциплины. И про веселую женкую забастовку.

Я попросил ее рассказать о Тригере и компании.

«Об этой «чертовой квартире»? как ее прозвали в районе. Она засмеялась. «Странный народ. Алкаши.

Их боятся. Говорят, они продали душу дьяволу. А Тригер с дамами джентльмен. Как-то пришел свататься. Я ему вежливо отказала, и по этому поводу мы выпили. Тригер мало не пьет и решил меня напоить. Я и не заметила как оказалась в туалете в обнимку с унитазом, пыталась блевать. Подумала: хорошо, что он не видит. А когда вышла, он меня с сочувственной улыбочкой спрашивает: «Хорошо с унитазом общаться?» Ясновидящий значит. Стыдно мне стало, и я его выставила. И с тех пор боюсь».

Мы попили чайку. Впервые за много дней я почувствовал себя в «нормальной» обстановке. Рассказал ей про сынулю, и какие у нас с ним трудные взаимоотношения. Я вдруг заметил, что уже час ночи. Мне стало страшно возвращаться. Опять накажут. Тем более, что весь день пили.