Сейчас, судя по отклику судна на действия экипажа, «Наяда» была нагружена до самого предела её возможностей, а значит, груз её был около 600, а то и все 650 тонн. Обо всём этом он и доложил лейтенанту Купреянову, спустившись на палубу. Также он доложил о том, что суда сблизятся примерно через два часа и спросил, нет ли у капитана специальных инструкций на такой случай. Иван Антонович как раз имел предписание вскрыть пакет с секретными инструкциями либо при достижении широты Або, либо при встрече с неопознанным кораблём, так что удалившись в каюту он направился к рундуку, где лежал объёмистый пакет из просмоленной парусины, обёрнутой шпагатом и более чем наполовину наполненный дробью.

Инструкции, которые прочёл лейтенант Купреянов предписывали ему выявить пути контрабанды оружия в великое княжество Финляндское, которая предположительно осуществлялась через Аландские острова. Весьма интересным было то, что всю информацию предписывалось направлять в адрес недавно сформированного Третьего отделения личной канцелярии императора, а конкретно – лично его начальнику графу Александру Христофоровичу Бенкендорфу, для чего к донесению прилагался список паролей и шифров, должных обеспечить содействие любого посольства России в прибалтийских странах, Франции, Англии и Голландии.

Подумав, Иван Антонович решил посоветоваться со своим мичманом, знакомым с капитаном и командой приближающегося брига и поделиться с ним полученным заданием, тем более такие действия не только не запрещались, но даже особо оговаривались инструкцией, содержащей указание использовать вверенный личный состав по своему разумению, всецело доверяя своим офицерам.

Мичман пришёл от инструкций в восторг. Ещё бы, им совсем молодым офицерам поручили дело государственно важности. В его голове немедленно созрел план. Он, под видом бежавшего из Петербурга в Свеаборг участника восстания на сенатской площади пробирается с помощью друзей в Европу. Сухопутные границы империи закрыты, но богатый друг вывозит его в море на частной яхте (надо срочно переодеть матросов в гражданское и ни в коем случае не сближаться с «Наядой» слишком близко). В этих условиях встреча со старыми знакомыми, готовыми, не безвозмездно конечно, укрыть и вывезти его в Финляндию просто манна небесная. Шанцдорф должен перейти на «Наяду» и отправиться в Або, поддерживая связь с яхтой по почте. В качестве связника и слуги он возьмёт своего старого вестового Ивана Матвеича, который знает многие языки, а на английском после архипелагской экспедиции разговаривает как на родном.

Иван Антонович пытался возражать, но под напором своего нового товарища вскоре сдался и отдал приказ спустить гичку и переодеть её экипаж в одежду, оставшуюся от рабочих, ещё две недели назад заканчивавших отделывать красавицу яхту. Юган также переоделся в цивильное платье и стал похож скорее на молодого фата, нежели на энергичного офицера флота.

Опытные гребцы легко справились с задачей и доставили на «Наяду» пассажира со слугой и объёмистым кофром. Ольссен был искренне рад видеть старого товарища в добром здравии, и охотно взялся доставить его в Або. Тем более именно туда он и держал путь, действительно загруженный шестьюстами тонн лучшей в мире чилийской селитры. Узнав о грузе, юный Шанцдорф постарался не показать своей радости. Похоже, что его соратники вскоре не будут знать недостатка в превосходном порохе.

После того, как отвалила шлюпка с «Лизетты», капитан пригласил своего бывшего помощника спуститься в его каюту, промочить горло стаканчиком грога. Там он в свойственной ему открытой манере поинтересовался, какого дьявола его подопечный решил связаться с совершенно чуждыми ему русскими бунтовщиками. Ведь они немало поплавали вместе, и Юган должен помнить по тем же Чили и Боливии чем заканчиваются бунты и революции. И это не говоря о Франции. Русские ещё молодцы, что так быстро и бескровно подавили беспорядки.