Набравшись решимости, всё-таки позвонила Аньке, но услышала удручающее: "абонент недоступен". Бездумно побродив по городу, поплелась на вокзал, купила плацкартный билет. Не на завтра, как хотела, а на сегодня. Просто невмоготу было сидеть, ждать, изнывать от тоски и чувства вины. А дома же всегда хорошо.

15. 15

Зря я думала, зря надеялась, что за лето всё пройдёт – вина, тоска, стыд, жаркое томление.

Я помогала маме по хозяйству, встречалась с бывшими одноклассницами, ходила на речку с соседскими девчонками и ребятами, но это спасало только днём, а ночами я опять маялась, вспоминая Олега. И с нетерпением считала дни до возвращения в город.

Решила: мне надо его увидеть, иначе же с ума сойду. Ещё хотя бы раз увидеть. И повод есть – извинюсь за то, что его наказали из-за меня.

Сто раз позвонила Ивановой, пока наконец дозвонилась. Но надежд моих она не оправдала: сказала, что фамилии его не знает.

– А твой Витя? Он ведь не может не знать. Спроси его, пожалуйста.

– Ну, спрошу, если не забуду. А тебе зачем?

– Надо.

– Ну-ну. Запала, да? – хмыкнула она. Наверняка обсмеёт потом, но мне было уже плевать, если честно.

Когда я дозвонилась до неё в следующий раз, она долго не могла понять, что от неё хочу:

– Чья фамилия? У кого спросить? У Вити? Зачем? Какой Олег? Не знаю никакого Олега. Да не помню, что я там кому обещала. Ой, слушай, Романова, ты сейчас вообще так не вовремя! У меня поезд вечером, я и так ничего не успеваю, давай как-нибудь потом...

От досады я чуть не плакала. Но утешала себя тем, что пока я дома, мне его фамилия всё равно ничего не даст, а уж потом я с Аньки ни за что не слезу. 

Но в сентябре Иванова в универе не появилась. На правах старосты я спросила у Инки, её подруги, почему Аньки нет.

– Так она сейчас в какой-то глуши под Красноярском. У тётки своей в деревне.

– Зачем? Учёба же...

– Да там где-то поблизости у её Вити военные сборы. Вот она и увязалась следом.

– Сборы? – пролепетала я.

– Ну да, – равнодушно ответила Инка.

– А это надолго?

– Откуда ж я знаю? Может, месяц, может, два.

Анька не появилась ни в октябре, ни в ноябре. Увидели мы её только в середине декабря перед самой сессией. Залетела к нам в аудиторию минут за пять до начала пары. Румяная, довольная, с огромным животом.

– Девчонки, я ж попрощаться пришла, – сообщила с порога.

– Ой! Анька! Как? А ты куда? А универ? – загалдели все наши хором.

– Я взяла академ, и вообще я перевожусь в Воронеж.

– Почему? Зачем?

– Ну, с Витей поеду, – улыбнулась она. – ИВАТУ же закрывают, да, ещё осенью приказ был. Ну и всех в Воронеж переводят…

Такой гвалт поднялся. Наши спрашивали, как жизнь её замужняя, скоро ли рожать, кого ждут – мальчика, девочку…

И только меня волновало совсем другое: как закрывают? Как переводят? ИВАТУ не могут закрыть! Его же ещё царь основал, Александр II! Там такой комплекс! Огромный, красивый, целый город в городе! Там столько офицеров-героев выпустили! (Это я уже погуглила).

Но главное – как же Олег? Как мне теперь его увидеть? Зачем я, дура, столько ждала? Мне хотелось крикнуть своим одногруппницам, чтобы замолкли все немедленно, чтобы прекратили тарахтеть про всякие глупости, но сама лишь столбом стояла у окна, ошарашенная, и ни слова не могла вымолвить.

Потом, когда она уже расцеловалась со всеми и выскочила из аудитории, я припустила следом. Нагнала её в коридоре:

– Аня, подожди! Ты обещала узнать у Вити номер Олега... 

Она остановилась, посмотрела на меня с раздражением. И я почувствовала себя такой жалкой...

– О-о, – простонала она. – Мне как-то не до того было. И сейчас Витьке не позвонить... Ладно. Давай лучше сделаем так: у меня твой номер есть, я Витю попрошу – он Олегу передаст и скажет, чтоб связался с тобой, как будет возможность. Хорошо?