Северяне всыпали закатникам – уже за это их полюбили уэймарцы. Малевали нетопырей на окнах, вывешивали флажки, распевали баллады про Первую Зиму да про Агату. За кайрами ходили по пятам, при любом случае заводили разговор, бесплатно угощали, лишь бы поболтать и поглазеть. Трактирщики зазывали: «Доблестным воинам Агаты – лучший эль за наш счет!» Окупалось многократно: если кайры располагались в кабаке, туда сразу набивались и мещане. Северяне были при деньгах – взяли трофеи в Сайленсе. Что особенно приятно, торговаться они не умели. Наконец, северяне привезли Священные Предметы. Большинство сокровищ пока оставалось в тени, дожидаясь приезда императора, но два Предмета сразу же выставили в соборе, на радость горожанам. Горожане радовались.

Братья Шейланд созерцали праздник с противоречивыми чувствами. Мартин говорил, глядя на двуцветных:

– Хочу так же…

– Так же – что? Мозолить зад об седло, подставлять грудь под копья, ходить с мрачной мордой? Или чтоб тебе так вот радовались – пару деньков после победы?

– Ну…

Виттор хлопал его по плечу:

– Можно купить мечи, славу, радость мещан, флажки в окнах. Все на свете можно купить, кроме одного.

– Чего?

– Вырастешь – поймешь, братишка.

Тем временем их отец вел нелегкие переговоры с Десмондом Ориджином и его вассалами. Граф Винсент хотел вместо денежной оплаты предложить герцогу несколько Предметов, герцог желал того же самого. Поскольку оба тщательно скрывали свое желание, договориться было сложно.

Первая Зима испытывала финансовые затруднения. Ориджины ввязались в войну именно ради денег – и ради репутации, конечно. Однако увидев сотню прекрасных Священных Предметов, герцог Десмонд возжелал получить хотя бы несколько. Преумножить фамильное достояние, снискать любовь богов, войти в историю Севера – это стоит дороже денег, с точки зрения Ориджина. Но просить несколько Предметов сейчас, когда все Предметы по факту и так в руках северян, – это слишком пахнет шантажом. А шантаж по отношению к союзнику – бесчестная подлость, с точки зрения Ориджина.

Со своей стороны, граф Винсент владел до войны тринадцатью Предметами, и ни один не принес ему выгоды. Он был бы рад отдать несколько бесполезных святых штуковин вместо весьма полезного бочонка золота, но не мог сказать этого в открытую. Герцог должен считать, что граф отдал ему самое дорогое, а не сбагрил ненужный хлам.

Потому несколько дней оба лорда ходили вокруг да около. Граф Винсент без конца нахваливал Священные Предметы, славил богов и их дары, и предлагал Ориджину деньги, называя раз от раза все большую сумму. Герцог Десмонд отвергал золото, утверждая, что пришел воевать только ради славы, а его вассалы тем временем все громче восхищались Предметами. В последний день перед прибытием владыки граф Винсент решился предложить:

– Милорд Ориджин, я не посмел бы сказать этого, чтобы не прогневить богов… Но бессонной ночью Праматерь Вивиан послала мне намек, и лишь поэтому я решаюсь. Славные деяния вашего войска, спасшего от поругания Дар богов, заслуживают большей награды, чем низменное злато. Быть может, я могу предложить несколько Священных…

Он осекся и умело покраснел. Герцог Десмонд немедленно возразил:

– Я не могу принять такой дар, милорд. Праматерь Агата будет возмущена моей дерзостью.

– Ваша светлость, давайте испросим совета у святых отцов!

Они призвали на помощь нескольких епископов и мать-настоятельницу агатовского монастыря. Духовные особы, посовещавшись около часа, сообщили, что в данном случае Праматери не будут против, а боги не разгневаются. Феодалы радостно ударили по рукам. Герцог Десмонд даже позволил себе улыбку и повелел всему войску, кроме вахтенных, отдаться празднованию.