Задыхаясь, он пытался объяснить Диме что произошло, параллельно забрасывая все вещи в рюкзак, даже не пытаясь делать разбор на то, его это были вещи или нет. Тот не сильно поверил в слова Сергея и даже усмехнулся в своей привычной манере, но после увиденных отверстий в палатке и явного отпечатка тонкой, костлявой руки, которая оставила что-то подобное ожогу на ровной поверхности материала, резко метнулся в свою палатку и начал собирать вещи, скомандовав своей девушке немедленно начать делать то же самое.

Не прошло и пяти минут, как все четверо, оставив палатки и добрую половину принесенных с собой вещей, пробирались по густому, темному лесу, то и дело бросая лучи фонариков от телефонов в разные стороны, даже не представляя на самом деле от чего бегут и чего ожидать. Гнетущая тишина вокруг, если не считать их выкриков, хруста веток под их теперь неуклюжими ногами, и мрака, эхом разносящего их голоса на сотни метров, не давала расслабиться ни на секунду, а с учетом недавних событий она еще более нагнетала ужаса, но вот уже через пятнадцать минут вся компания благополучно выбралась из леса и быстрым шагом направлялась в сторону дома.

Обратный путь – из леса и домой − занял в четыре раза меньше времени, так как они не тратили его на неторопливую болтовню, то и дело останавливаясь, когда кто-то начинал смеяться, держась за живот и на остановки, в которых делали групповые фото или же «селфи». Все шли так быстро, как только получалось и благодаря этому, уже ближе к часу ночи они добрались до знакомой улицы, на которой жили Дима с Настей − она оказалась ближайшей из всех в компании.

Улица была расположена на окраине города, потому достаточного освещения по ней и непосредственно около самого дома, позволяющего чувствовать себя хоть в какой-то безопасности, не было. Испытав сильный стресс, для всех не стало удивлением то, что никто не захотел идти к себе домой, так как для этого они будут вынуждены разделиться и остаток пути проделать в одиночку, а об этом не могло идти и речи.

Квартира, которую родители Димы оставили ему на лето, уехав жить на дачу, находилась на первом этаже старенького, повидавшего тяжелой жизни, начиная еще с далеких советских времен, двухэтажного дома, в подъезд которого все ребята поторопились зайти без лишних слов, а забравшись в квартиру, тут же запереть за собой дверь на всевозможные замки.

В течение следующих минут сорока на кухне, где на стульях и даже на полу расселись все ребята, царила полная тишина. Никто не осмеливался первым заговорить, но у каждого из них в голове было предостаточно мыслей о том, что же все-таки произошло, на самом-то деле.

Дима, который держался лучше всех, поднялся и включил кофемашину, так как взбодриться и привести свои мысли в порядок сейчас абсолютно необходимо, и не важно, что стрелка часов близилась к двум часам ночи.

На окнах не было штор. Лишь тонкие полупрозрачные тюли, за которыми можно увидеть точно такую-же гнетущую картину: тусклая лампа на фонарном столбе около входа в подъезд, расположенная прямо напротив окна, а также одинокая сломанная деревянная лавочка, в которой вкопанные в землю столбы уже полностью сгнили и не могли даже выдержать на себе тяжелую дощатую перекладину, которая смыкала их между собой.

Подойти близко к окну никто особого желания не проявлял. Тем не менее, каждый из присутствующих бросал настороженные взгляды в окно при любом дуновении ветра, движении теней веток или провисающих от столба проводов. Расслабиться было попросту невозможно.

Во второй раз тишину нарушил звук разливающегося по чашкам кофе. С того момента, как они пришли на квартиру, прошел уже почти час, но никто так и не произнес ни единого слова, но предвкушение горячего, крепкого кофе немного приободрило участников этого тихого сообщества, и Дима решил прервать это немое кино, но так как у других слов у него не нашлось, он решил начать говорить хоть что-то, в надежде на то, что товарищи его поддержат: